Джулиан, несмотря на сильное желание пойти с моряками аж до корабля, простился с ними возле «Приюта Умирающего Солнца». Он не решился напомнить обещание, которое дал ему Олле. Все-таки Джей-Джей смутно подозревал, что решение о его дальнейшей судьбе зависит не от молодого шведа. Тем не менее раб окликнул его на прощание.
— Вы ведь не отчалите сегодня же, мистер Олле?
В конце пирса команду повстречал блаженный товарищ с камнями. Пока они отвязывали лодку, Антонио с упоением и во всех красках рассказывал уставшим корсарам о том, как на причале совершенно ничего не происходило во время их отсутствия (Ну, помимо ворчливого одноногого усача, который заставил Тони довезти его до корабля). Моряки, поняв, что это будет продолжаться пока они не отплывут, решили поторопиться.
Мориан, подобно большой колыбели, мог баюкать моряков на нежных волнах тихого залива до полудня, но вдоволь насладиться сном Грыгор не позволил. С самого раннего утра он принялся за работу. Пока солнце не начало жарить затылки, он вышел на верхнюю палубу и стал нарезать куриное мясо для дальнейшего засаливания. Казак был не промах и ресурсы зря не терял. Пока большая часть команды решала геройские вопросы, он успел оперативно воспользоваться заложницей. Она была привязана спиной к грот-мачте и с кислым выражением на своем диком лице доила несчастную Бернадетту.
— Дядьку Григоре, сіки мені її доїти? — Струя молока брызнула на дно глиняного кувшина. На лице малолетней девки больше не было ритуальных красок, а смуглое тело было скрыто под старой безразмерной рубахой. Она в ней почти утопала.
— В сенсі сіки? Ти ж тіки почала! Дої поки до країв не буде! — Мужчина воткнул в доску нож и, подойдя чуть ближе к помощнице, глянул в сосуд.
— Якщо я закінчу, тоді ти даси мені черепаху? — Титуба прищурилась, пытаясь понять, сдержит ли свое слово усатый кок.
Не похоже, что они переговаривались на языке индейцев, а значит, Грыгор, этот старый бес, каким-то образом заставил девчонку объясняться на своем. Разговоры на палубе стихли, когда первые сони проснулись. Бернадетта жалобно застонала.
— Не, ну а шо? Баба, є баба! Пусть сразу знает, что ее место на кухне. — Подняв плечи, Грыгор развел руками.