Верные псы сорвались с цепи, они нападали на Стеклянного Глаза, зажимая его со всех сторон, преследуя единственную цель - прервать его существование. Капитан Мендес был уверен, что после такого напора он увидит во взгляде заклятого врага хоть каплю всех тех эмоций, которые испытывал он сам: когда его бывшие братья по оружию кинули Хавьера связанным на колени; когда они же, схватив офицера за волосы, заставили его наблюдать за казнью своего брата - адмирала Иниго Мендеса.
Страх? Сожаление? Мольба о пощаде?
Отнюдь.
Хавьер видел только безумие. Он видел человека, заигравшегося с жизнью, высокомерного, наплевавшего на честь и заповеди Божьи. Длинные волосы, убранные в косу, совсем растрепались. Подобно тине, что чавкала под ногами, они свисали сосульками, закрывая часть лица, падали ему на плечи. Потрескавшиеся губы растянулись в маниакальной усмешке. Совсем не то выражение, которое должно было отразиться на лице человека, загнанного в угол чредой неудачных маневров.
«Ты думал, будет так просто?» — Читал в его взгляде Хавьер. В этот момент капитан понял, что задумал безумный - забрать всех с собой.
Рука, крепко сжимавшая пистолет, затряслась, но Стеклянный Глаз еще сильнее впивался пальцами в оружие, которое так и не выстрелило. Из дула шел дым, сталь стремительно нагревалась. Стоявшие поблизости моряки ощутили запах горелой плоти. Его рука покраснела и пузырилась от жара. Но немец сквозь зубы кричал:
O Princeps Tenebrarum,
Domine Naturae,
Numen Sapientiae,
INVOCO TE SATANAS! Превозмогая боль, он наслаждался кульминацией этой схватки. Прилипшие к раскаленному металлу пальцы почти не шевелились, но Стеклянный Глаз смог в последний раз нажать на спусковой крючок механизма. Раздался выстрел, а затем… пистолет взорвался вместе с рукой его обладателя. Мощная ударная волна сбивала с ног, оглушала. Кипящая плоть оросила капитана и боцмана с навигатором.
Хрустальный протез вместо глаза переливался всеми оттенками безумия. Однорукий, он все еще был вооружен саблей.
Карта: