Он что-то не то сказал?
Несмотря на то, что взгляд от Жан Батиста он то и дело отводил, вещая свою мысль, без внимания последнего он не оставлял. Наблюдая за реакцией, как всё меньше и меньше тот разговаривает, явно не планируя вступать в диалог, позволяя Крагу договорить свои размышления без перебиваний, под конец Йен даже задумался: может, не стоило так открыто говорить о чём-то? В конце концов, учитывая, как замялся Лаба и насколько недоверчиво — а по-другому это никак не назовёшь — он отнесся к вопросу старика, можно было подумать, что именно его-то и постигла судьба предательства. А кто знает, может быть и не один раз: священнослужители, как раз таки, да и приближённые к Богу страдают от подставок под ноги чаще обычного. По крайней мере, так казалось самому датчанину.
Углубиться, однако, в свои размышления он попросту не успел, уж тем более, спросить и уточнить что-то вслух.
— Что оно... существует и желает быть найденным, — разводя руки в стороны, он следом опускает их на колени, — как минимум. — Он молчит с мгновение, уж было открывает рот, а затем... поворачивает голову к Мендесу, приподнимая бровь, — Хавьер?
Уж если кому и решать, какую информацию выдавать Лабе, так это их новоиспечённому капитану. Пожалуй, Аксель свои собственные выборы уважал и если он самолично был одним из тех, кто возложил на плечи испанца ответственность за их головы в качестве командира корабля, тому и показывать, что «работать» за доверие датчанина... всё же немного да придётся.