- Я знаю-у-у! - с энтузиазмом подал голос Ярвем, услышав знакомые слова. Он волновался, желая показать важным священникам, особенно прелату, что тавры горазды не только рогами махать, и от этого растягивал гласные окончания слов, - Чума-а живет на гнилых болотах, где нет бегущей воды и умирают звери. Чума очень заразна, дотронь до больной воды, сам заболеешь. А лечени' нет. Только если 'тсечь чем коснулся. Иначе смерть. И сам зарази всех. 'днажды был чумной бег. Тварь болот поб'жали в разные стороны. Где шли, все 'мирало. Пришлось с'бирать воинов, чтоб прекратить. Тогда много зверей п'гибло, кто не сб'жал, а других пришлось д'бить. Сжечь потом, чтоб з'раза не шла...
Желая быть как можно более полезным, тавр начал говорить отрывисто, глотая словосочетания и отдельные звуки, выдавая все, что приходило ему в голову. Чем дальше он говорил, тем более неловко себя чувствовал, тем быстрее он продолжал говорить, пытаясь вспомнить что-то еще, что могло бы быть полезно. Он не был уверен, что понял все, что говорил прелат, речь человека была очень ветвистой, и Ярвем быстро перестал понимать кто те еретики, что притворяются друидами и почему друиды не еретики, если они еретики, при чем здесь болотная чума и почему ее скрывают и если все скрывают еретики, то почему тогда что-то скрывает церковь, ведь они не еретики. Тавру казалось, что остальные все прекрасно понимают, и только он, не привыкший к местному наречию, пропускает что-то важное. Почувствовав, что сейчас окончательно запутается, варвар стушевался и закончил рассказ извиняющимся тоном.
- Мне... так рассказывали, я... тогда не родился. Вот , - оставалось надеяться, что он, все-таки, угадал с тем, что от него ждали люди, и рассказал то, что должен был.