— Осторожней там, — сказала напоследок тётя Света.
Наконец ребята выдвинулись. Дорога от школы шла под горку вдоль леска до самого болота, которым начинался пруд, вполне претендовавший на звание озера — там даже рыба водилась (о чём в своё время позаботился Женин дед), хотя, возможно, пиявок там всё же водилось больше, но они никогда никого не смущали и не пугали. До болота был ещё один поворот к пасеке и возле него рос самый большой куст акации. Остановившись около него, Катя попросила остальных подождать минутку, а сама быстренько нарвала целую горсть стручков, напоминавших карликовый горох.
— Серьёзно? — нахмурилась Таня.
— А что? — не поняла Ефремова и предложила остальным. — Хотите?
— Она же ядовитая.
Катя вздохнула, покачав головой.
— Акация? Ты что, в джунглях росла? Всё детство её едим и живы пока. Она от гороха только размером отличается.
— Это белая ядовитая, — подал голос Ваня из-за Жениной спины, вглядываясь в экран мобильника, которому не хватало яркости на солнце. — А эта, видимо, жёлтая, съедобная. Строго говоря, белая — вообще не акация, её по инерции так назвали.
С этими словами ему оставалось только поправить очки на носу для максимального попадания в образ ботана, каковым он вообще-то не был.
— Ты чего там, волну поймал? — усмехнулась Таня, между тем благодарно кивнув ему.
Тот в ответ продемонстрировал экран телефона.
— Да не, лол! Приложуху с поиском по всем томам Большой Советской сделал. В восьмом классе ещё, когда исследовал тёмные глубины задроства, ха-ха!
— О! А скинешь мне?! — Катя тут же едва не прилипла к нему. — Пожалуйста-пожалуйста!
Ваня, не выдержав её напора, машинально отшагнул — то ли намеренно, то ли случайно оказавшись между Алисой и Ярой.
— Э-эм, ну... да, н-нет проблем. Потом, ладно? Может, пойдём?
С последним никто не стал спорить.
Дальше дорога некоторое время поднималась на холм, откуда направо уходила ещё одна тропка — к мельнице за озером, а потом около километра тянулась меж двух полей более или менее ровно до самой Осенней, где росли две огромных ивы, служивших одним из местных ориентиров (когда ещё не было дороги и вместо речки было лишь небольшое болотце, именно они служили точкой раздела четырёх полей), и откуда после плавного поворота налево начинался ещё один несложный подъём к ферме Марка Антоновича. Речкой Осенняя более или менее могла называться лишь там, где приближалась к лесу по левую руку — местные бобры тоже так считали, поэтому именно там и строили плотину. В остальном это был ручеёк, где глубины набиралось максимум по щиколотку и можно было лишь умыться и помочить ноги.
Зато в том лесу впереди, куда направлялись ребята, по слухам, где-то должно быть небольшое, но безумно красивое в это время года лесное озеро. Никто толком не помнил, откуда взялся этот слух — кажется, кто-то из стариков когда-то упоминал. Правда на гугл-картах в эпоху интернета никто его так и не обнаружил, хотя несколько мест-кандидатов имелось, поэтому таинственное лесное озеро так и осело в местной мифологии и вспоминалось лишь по случаю.
Следующая остановка случилась возле фермы. Точнее, возле руин старого дома, заросших крапивой и роскошными золотыми шарами.
— Можно немного нарвать на обратном пути, — предложил Ваня кивнув на цветы под остатком глиняной стены.
— Да сколько хотите, ребят! — Марк Антонович возник на дороге буквально из ниоткуда. Он был в резиновых сапогах, старых рабочих штанах на подтяжках, синей клетчатой рубашке с закатанными рукавами и панаме цвета хаки. В одной руке у него была лопата в другой пластмассовое ведёрко. Огромный картофельный участок, начинавшийся за дорогой, снимал вопрос о том, куда он направлялся. И на спятившего пенсионера он нисколько не был похож. Как всегда, при нём была широкая дружелюбная улыбка, седая щетина и энтузиазм в глазах, в этот раз служивший заменой привычной бодрости. Он выглядел слегка не выспавшимся.
— Здрасте, Марк Антоныч! — поздоровался Ваня.
— Здравствуйте! — Катя быстро помахала рукой.
Таня ограничилась приветственным жестом и сдержанной улыбкой.
— Здрасте-здрасте! — за его искренним дружелюбием в словах инженера-на-пенсии промелькнуло что-то ещё. Быть может, усталость?
— А мы в лес идём! — тут же выдала Ефремова.
Взгляд фермера ненадолго задержался на чёрном коте, который улёгся в траве под старой липой, что росла перед первым поворотом на ферму.
— Эт, — Марк Антонович с трудом сдержал не вовремя подступившую зевоту, — хорошее дело. За ягодами?