За порогом в доме Алису встретил маленький рыжий розовоносый котёнок. Он сидел, поджав лапки, на ступеньке лестницы на чердак в коридорной нише с правой стороны. Завидев новое лицо, он неуклюже спустился, кувыркнувшись с последней ступеньки и, пока девочка разувалась, игриво подбежал к ней и замер возле тапочек, заинтересованно разглядывая гостью. Про нового питомца Алисе ещё никто не говорил.
– Какая прелесть! – умилилась девушка, взяв на руки котёнка. Не то, чтобы Алиса была прям кошатницей, но на определённой стадии, пока маленькие, котята и щенята вызывают восторг у многих. А ещё они обычно всегда даются в руки, погладить себя, в отличие от взрослых, которые будут выбирать, кто достоин почесать им пузико.
Кроме котёнка внутри девочку с порога встретил характерный запах деревенского дома — старое дерево, старая мебель, старые вещи и нотка сырости от погреба — и до боли знакомое, почти ностальгическое ощущение родного дома. В прошлый раз, забежав закинуть вещи и поздороваться-обняться с бабушкой — жена дяди куда-то отходила в тот момент, — она не успела как следует всё это прочувствовать, но теперь торопиться было некуда.
— Приве-е-е-е-т! — стоило Алисе появиться в зале, как Марина, сидевшая рядом с дядей на диване, вскочила и подлетела к девочке, заключив её в крепкие объятья. Она всегда была эмоциональной и заводной, и искренне радовалась Алисе, которую воспринимала как младшую сестрёнку, когда случалось так, что они приезжали в одно время.
— Смотри не раздави мою племяшку! — хохотнул дядя Женя.
— И вот это чудо! – Алиса прижалась щекой к плечу Марины, руками защищая хрупкого котёнка.
Краем глаза через плечо Марины Алиса видела, как бабушка тоже улыбается. Только теперь Карась заметила как та постарела — хотя прошло-то всего ничего. Похороны деда сказались на ней не лучшим образом. Но её улыбка вызывала спокойствие и теплоту внутри — те самые чувства, которых так давно не хватало. Все тревоги если не развеивались сразу, то по крайней мере отходили на задний план. Все эти Алёши, девочки, коты, комментарии на Кузнецком форуме объявлений — всё это как будто осталось где-то там, на улице, за окном, в которое даже не хотелось смотреть.
— Давай, садись! Ща будем тебя допрашивать! — позвал её дядя к ним за стол, плеснув в любимую чашку Алисы заварки "волшебного чая" (так они его называли), который умела заваривать только бабушка, смешивая добрый десяток трав, среди которых девочка помнила только зверобой, мяту, подорожник, ромашку и липу. В центре стола стояло такое редкое и почти забытое горожанами чудо человеческой мысли как самовар. Алиса всегда смотрела на него как на какой-то малопонятный, но очень атмосферный артефакт, телепортированный прямиком из русского фольклора. И даже кипяток из него казался каким-то особенным. Ещё на столе было большое блюдо с нарезанными пирогами, к которым девочка добавила и угощения от Натальи Ильинишны.
Отвечая на вопросы родных, Карась поглаживала узоры на белоснежной скатерти, тогда как её взгляд периодически блуждал по комнате, сначала задержавшись на большом портрете дедушки в красивой рамке на старом пианино «Октава», которое было вдвое, а то и вчетверо старше самой Алисы, а потом и другие старые портреты предков бабули и картины, которые последняя очень любила. Картины и портреты в этом доме были везде — в прихожей, в зале, в бабушкиной комнате и в дядиной. Оставшаяся коллекция, насколько помнила Карась, хранилась в большом сундуке под бабушкиной кроватью.
Из новостей самой радостной оказался водопровод, который наконец-то доделал дядя. Нагревательный бак висел за шторкой в коридоре. К несчастью, туалета в доме всё ещё не было — оба находились на улице: один на склоне, по дороге к пруду рядом с импровизированной мини-пасекой на шесть ульев, а другой, как шутили местные, на грани жизни и смерти, поскольку чтобы до него добраться, нужно было как-то пройти через пса-убийцу. Конечно, он сидел на толстой цепи, но передвигаться мимо него приходилось по стеночке огороженного сеткой палисадника Ефремовых, а яростно клацающие массивные челюсти в паре дюймов от твоего живота не слишком мотивируют продолжать путь (кроме того, всегда существовал риск, что эта чёртова псина в конце концов разорвёт сначала цепь, а за ней и всё живое в радиусе нескольких километров). Даже Катя побаивалась этого зверя.
Кстати о зверях, когда Алиса рассказала про Бегемота, все трое удивились. Про кота-террориста дядя Женя слышал что-то краем уха от знакомых, а вот бабушка — ещё нет.
Вспомнили и про Алёшу — не могли его не вспомнить. Но про него ничего особенно нового не выяснилось, разве только одна занятная деталь. Бабушка рассказала, что в срубе, возле которого Георгий Васильич нашёл кепку, лет сто назад, если не больше, жили бабушкины предки. Раньше там находилась небольшая деревенька, от которой почти ничего не осталось. А дядя заметил, что даже деревья в той части леса отличались от основного массива. Всё потому что засеяны они были всего лет семьдесят назад, тогда как прочие росли веками.
Всё это время котёнок лежал — лежала, если точнее, — распластавшись на ноге Алисы, мерно посапывая и подёргивая лапками. Как оказалось, взять бабушке котёнка, чтобы она не грустила одна, придумала Марина. Имя новому питомцу, впрочем, пока ещё не выбрали.
— Ну, раз уж на выборе имён для котиков ты у нас собаку съела, — тут Марина прыснула, оценив шутку мужа, — может, и для рыженькой чего придумаешь? Ну там... типа Жираф Достоевского? Зебра Паустовского?