Ткаченко иронически изогнул бровь так сильно, как никогда до этого, и сложил руки на груди.
– Вот скажи, ты меня совсем за идиота считаешь? – Он внимательно осмотрел печь. – Ну конечно, меня привлекла блестяшка! Полезу-ка я туда, дверь печки ну точно не закроется и меня абсолютно, совершенно, наверняка не поджарит невесть откуда взявшийся огонь. ВЕЛОКОЛЕПНЫЙ ПЛАН, УОЛТЕР. ОХУИТЕЛЬНЫЙ, ЕСЛИ Я ПРАВИЛЬНО ПОНЯЛ. НАДЕЖНЫЙ, БЛЯТЬ, КАК ШВЕЙЦАРСКИЕ ЧАСЫ.
Анатолий хихикнул.
– На какую умственно отсталую жадную до золота мышь рассчитана эта мышеловка? На Микки Мауса? Цель благородная, но он - слишком ушлый капиталистический ублюдок, способный купить права даже не эту печь. Не попадется.
Всё равно его тираду никто не слышал. Ну, кроме призрака.
И раз по времени всё равно никто не ограничивал, Ткаченко начал засыпать угли в печь, проталкивая их вглубь кочергой, а затем поджог всё это с помощью...
...
Блять.
Поджечь нечем.