Просмотр сообщения в игре «[WH40k DW] A House Divided»

Дозорная крепость Эриох внушала трепет одним своим видом даже опытным и прошедшим закалку в столетиях постоянных сражений космическим десантникам. Она тянулась на многие километры и чем ближе подлетал корабль со своим важным пассажиром летящим в Эриох приносить клятву Апокрифона, тем более монументальной она выглядела. Ряды колонн, ажурные арки и статуи чередовались с куполами и башнями. Бронированная базилика окруженная четырьмя шпилями в центре станции казалось могла выдержать прямое попадание орудия Нова или многочасовой обстрел целой эскадры кораблей, но массив крепости под ней был ещё более могучим и бронированным. Помимо нескольких десятков метров адамантовой брони Эриох защищали тысячи орудийных башен: жерла макропушек и линзы лэнс-излучателей высматривали космос в поисках жертвы — одного их количества хватало чтобы дать бой целому флоту. Рядом с каждым массивным орудием располагались дюжины башен поменьше с рядами спарок автоматических пушек и дальнобойных лазерных батарей — они прикрывали крепость от атак бомбардировщиков и торпед. Настоящий бастион человеческой воли в безбрежном мраке равнодушного космоса.

Множество переделок и модернизаций изменили конструкцию станции до чего-то неузнаваемого, но наметанный глаз мог бы разглядеть некоторое сходство со звёздным фортом класса Рамилес. При этом Эриох превосходил обычные имперские звёздные крепости: его доки были настолько вместительными, что в них всегда было место на несколько десятков судов — и это при том что часть их всегда была занята, будь то транспортниками с ресурсами; фрегатами с отрядами Дозора вернувшимися с заданий или готовящимися к отправке; ударными крейсерами Дозора проходящими плановый и неплановый ремонт; и, разумеется, всевозможными кораблями принадлежащими Инквизиции.


Корвин

Корвин ещё раз проверил легко ли выходит клинок из ножен. Пусть он и недолюбливал ближний бой, но в условиях когда боеприпасы были ограничены, и он не мог использовать взрывчатку и всевозможные мелкие хитрости для создания ловушек, приходилось полагаться лишь на умение стрелять экономно и верный боевой нож. Это ограничение было подобно зуду который Корвин не мог почесать, оно вызывало у него ощущение будто ему тесно в собственном теле, но он привычно задвинул дискомфорт поглубже в чертоги разума.

“Твоё главное оружие — это ты сам!” – отозвался в голове Корвина старый урок ветерана-сержанта с тех времён когда он ещё только проходил инициацию.

Бёлесая, почти прозрачная от отсутствия света кожа, искривлённые конечности обвитые сухими мышцами, грудная клетка с торчащими рёбрами, вытянутая голова с дырой вместо рта заполненной рядом игольчатых зубов — мутант был столь же омерзителен, сколь и привычен глазу Корвина. Сколько подобных тварей он повидал за свою жизнь было известно одному лишь Императору.

Ещё несколько шагов вперёд. Мутант мог сколь угодно считать себя альфа-хищником, но на деле он был жалок и слаб. Всё что его защищало — тьма и заброшенность этого места — не имело значения для сына Коракса. Настоящим альфа-хищником этой галактики всегда был Астартес, что в силовой броне и с болтером, что без брони и вооруженный лишь кулаками, и Корвин обладал особенно чутким, буквально интимным пониманием этого.

Жертва Корвина дёрнулась и резко начала водить мордой туда-сюда. Похоже мутант что-то услышал или даже учуял… скорее всего последнее — Корвин был уверен в своём мастерстве беззвучного перемещения, а вот запах космического десантника явно был новым и незнакомым для этой твари. Это была откровенная недоработка, но она уже не имела никакого значения — Корвин нажал на спуск и дробовик тихо хлопнул отправив облако шариков в мутанта. На таком расстоянии добавки ему не потребовалось: попадание разнесло его корпус и вырвало немалый кусок внутренностей.

Два быстрых шага и Корвин осторожно подхватил труп, не дав ему шмякнутся на пол — один относительно громкий звук в здешних катакомбах мог быть проигнорирован их обитателями, но вот если шума будет слишко много они могут заглянуть сюда с визитом. Бой же с ордой противников в планы Корвина пока не входил.

Отыскав подходящее боковое ответвление Корвин тенью скользнул в него. Первым делом он привычно убедился что рядом с развилкой нет никаких вентиляционных шахт и других незадокументированных проходов, после чего прилепил на стену метрах в тридцати от поворота светошумовую гранату с сенсорным взрывателем. Такие игрушки Корвину делал один из здешних техножрецов и они уже успели показать свою эффективность. Нажав на руну активации сенсорного режима, Корвин побыстрее отошёл в сторону — такая своего рода мина была практически безопасна для людей, но не для мутантов привыкших к мраку заброшенных корабельных коридоров. Подойдя к краю развилки Корвин зацелил из дробовика место рядом с трупом мутанта и принялся ждать. По его опыту ещё ни один труп на космическим корабле не пропадал просто так, по крайней мере в обычных условиях.

Ожидая падальщиков Корвин вновь вспомнил события предшествовавшие его появлению на этом корабле: как он вызывался добровольцем на принятие клятвы Апокрифона, как его провожали боевые братья, как ему говорили напутственные советы герои ордена… даже сам Кайваан Шрайк отпустил пару скупых слов. Корвин усмехнулся вспомнив прощальный пир — из-за специфической репутации Гвардии Ворона у многих складывалось впечатление что они ведут мрачное существование подобное их внешнему виду и неприглядной тактике. На деле же это было очень далеко от правды, ведь недаром в основании Шпиля Ворона находился Карнивалис — огромный зал отведённый специально для празденств и торжеств. Конечно раньше, в более счастливые времена, этот зал вмещал в себя многие тысячи легионеров, но даже сейчас он был заполнен всевозможными трофеями, знамёнами и артефактами, напоминая скорее жилище сороки, а не гордого ворона.

После прощального пира он проследовал на ожидавший его корабль Вольного Торговца знавшего маршрут сквозь шторма окружавшие бывший сектор Иерихон. Конечно можно было бы лететь и более безопасным путем, но делать крюк через два сегментума было чрезмерно расточительной тратой времени. Всё же, как бы некоторые имперские чиновники ни бахвалились что Империум думает не годами, а веками, время было таким же истощимым и дефицитным ресурсом как и многие другие. Особенно — время Астартес.

Услышав подозрительный шорох Корвин спрятался за стеной выглядывая лишь одним глазом. Три твари внешне схожие с недавно убитым мутантом появились из дальнего коридора. Оглянувшись по сторонам они начали о чём-то переговариваться друг с другом на странном гортанном языке, в котором с трудом угадывался искаженный Готик. Судя по жестам они не могли решить кому достанется самый больший кусок падали. Дело даже дошло до рукоприкладства и Корвин было подумывал открыть огонь, но решил не делать этого. Вместо этого он продолжил ожидать, без особого интереса глядя на каннибалистический пир.

Внутренности любого корабля, как и любого подулья, кишмя кишели подобными существами — всевозможные ксеносы и мутанты находили свой дом в дальних, забытых всеми отсеках и коридорах космических кораблей, создавая удивительно сложную и запутанную биосферу. Впрочем, для Корвина, как и для большинства членов экипажа, эти безбилетники были в лучшем случае паразитами ворующими провиант, а то и вовсе живущими за счёт жизней неудачливых матросов.

Причина же по которой Корвин решил вмешаться в размеренную и предсказуемую жизнь мутантов с нижних палуб была предельно проста — скука. Корвину было попросту скучно лететь ничего не делая, а изучение предоставленной ему информации о Дозоре, и его практиках и традициях довольно быстро его утомили. Вместо этого Корвин решил попрактиковаться в том, что по его мнению предстояло ему во время службы в Дозоре — утомительные задания без конкретной цели и без возможности пополнить боезапас. Он даже ограничил себя в средствах, имитируя работу в тылу врага. Более того, в коридорах космического корабля Корвин был вынужден воздержаться от применения столь любимой им взрывчатки, что лишь делало задачу интересней.

Тем временем мутанты закончили пировать на останках своего неудачливого сородича и двинулись дальше. Корвин осторожно проследовал за ними, заодно думая не стоит ли ему добавить на себя импровизированные угромчители движений, чтобы сымитировать возможную работу с представителями орденов знать не знающих о тихих перемещениях. Перспектива работы с Астартес чей набор навыков начинается и заканчивается на тактическом приёме “бежим в рукопашную” требовала некоторого пересмотра собственной тактики.

Мутанты продолжили идти по коридору поглядывая по сторонам и перерыкиваясь между собой. Корвин мысленно похлопал себя по плечу — ему эти уродцы сразу показались слишком уж организованными для типичных тварей с нижних палуб. И теперь их погибель, подобно ворону Корсвейна планирующему в горах в поисках добычи, уже следовала за ними по пятам, ожидая пока мутанты приведут её в собственное гнездо. Они где-то с полчаса петляли по отсекам и коридорам, без труда ориентируясь в этом керамитово-пласталевом лабиринте, пока Корвин не услышал новые звуки — издалека раздавался шум, который никак не мог быть звуком работы бесчисленной пустотной машинерии.

Тихо подкравшись и равнодушно прирезав несколькими ударами боевого ножа своих проводников, Корвин сам отправился на поиск источников звука. На этот раз не пришлось даже прибегать к особым уловкам и трюкам — эти мутанты явно не ощущали угрозы от других здешних обитателей, живя шумно и довольно заметно. Они вели свой бесхитростный примитивный быт среди заброшенных машин и кусков листовой пластали из которой они соорудили хибары и какую-то мебель. Глядя на то как они живут какой-нибудь премудрый адепт возможно выдал бы оценку интеллекта мутантов, сказав что они сохранили достаточно разума для использования тактики охотников-собирателей и поддержания племенного уклада, но Корвин видел перед собой лишь кучку мутантов слишком большую чтобы он мог их перестрелять. Осторожно отступив со своей наблюдательной позиции сын Коракса призадумался.

Он мог бы вернуться позже, с тяжелым вооружением или подкреплением… но для Корвина это было бы провалом — в Дозоре наверняка будут безотлагательные задания к которым нельзя будет вернуться позже. Так и тут — сын Коракса считал, что он должен был сам решить эту задачу, не прибегая к посторонней помощи… но как? Использовать взрывчатку без вреда для корабля было сложно, а иные методы нанесения урона по площадям ему не были доступны. Хотя…

Корвин снялся с места и принялся обходить место стоянки мутантов большими кругами, зная что рано или поздно он наткнётся на интересующее его — на то, что поможет ему устранить мутантов относительно быстро и массово. Тем более, ему уже доводилось сталкиваться с подобными задачами, причём ещё до того как он вступил в ряды Гвардии Ворона.

Пустотный корабль по сути своей мало чем отличается от города-улья и Корвин, выросший в подобном месте, буквально нутром чуял что ему нужно сделать. Ведь в улье тоже нередко нет возможности использовать взрывчатку для избавления от толп мутантов следующих по твоим пятам… зато нужные ресурсы для борьбы с ними может предоставить сама экосистема этого места. И действительно — не прошло и часа, как Корвин нашёл небольшой машинериум с когитатором покрытым пылью. Мутанты не трогали их, вероятно инстинктивно понимая что их повреждение может повлечь за собой гибель для всего их племени… и то что именно этот когитатор послужит причиной их погибели Корвин находил довольно ироничным.

Жизнь на пустотном корабле — как впрочем и во многих ульях — зависела от того, насколько хорошо работает система жизнеобеспечения. Именно она рециркулирует кислород, без которого жизнь привычная человеку попросту невозможна, очищает воду и обеспечивает население столь нужным теплом. Стоит с ней чему-то случиться, и корабль, как и улей, довольно быстро ожидает незавидная судьба. Можно даже сказать, что та же система вентиляции во многом была схожа с кровеносной системой человека и если продолжить аналогию — Корвин собирался перекрыть один из таких сосудов.

Всего пять минут работы, три из которых были потрачены на правильное прочтение литании активации, и отсек в котором находились мутанты оказался загерметизирован и из него начал откачиваться воздух. Всё что оставалось — дождаться когда кислородное голодание гарантированно убьет даже самых выносливых или везучих, а потому Корвин отправился назад в обитаемую часть корабля с чётким намерением вернуться через пару дней и закончить начатое.

Ступая с трапа корабля на причальную палубу дозорной крепости Эриох, Корвин испытывал глубокое удовлетворение от хорошо проделанной работы. Он уничтожил мутантов чьё существование оскорбляло Императора, он сделал жизнь экипажа Вольного Торговца чуточку безопасней, а заодно в очередной раз отточил свои навыки, словно пройдясь в последний раз полировочным бруском по поверхности клинка. Теперь оставалось узнать насколько его умения достаточно для службы в Дозоре.

Впрочем, Дозор Смерти похоже решил сразу показать насколько бессмысленными были попытки быть готовым ко всему.

- Приветствую тебя, сын Коракса, на Дозорной крепости Эриох. Отрадно видеть тебя здесь. Поверь мне, здесь твоим навыкам найдут достойное применение, – в доке Корвина встречал десантник в чёрной броне с серебряным наплечником и геральдикой указывающей на звание сержанта.

Впрочем, куда больше Корвина заинтересовала орденская символика на броне дозорного — белая ладонь на чёрном поле. Железные Руки — те кто славятся своей непримиримостью к врагам, союзникам и самим себе. Те кто с радостью меняют плоть дарованную им Императором на аугментику в своём неумолимом вытравливании слабостей. И те, кто умеет хранить прошлые обиды — Железные Руки до сих пор не смогли простить Гвардии Ворона и Саламандрам отступление на Истваане V, вне зависимости от того на чьей стороне была правда. Тем не менее сержант выглядел удивительно спокойным и дружелюбно улыбался. При этом, на его лице из аугментики были заметны разве что металлические дорожки подобные печатному рисунку на электроплате.

- Меня зовут Эйгион Бельмон и я брат-сержант Дозора Смерти, – а ещё он говорил живо, не скупясь на слова, что тоже не было характерным для одного из сынов Ферруса Мануса. – Позволь мне показать твою келью. Если у тебя есть ко мне какие-то вопросы — не стесняйся их задавать. В своё время я смог изрядно надоесть сержантам Дозора своим неуёмным любопытством, – Эйгион коротко рассмеялся своей шутке.


Джакар

Глядя на мерную работу комбайна с механической чёткостью взбивающего смесь в крупной чаше, Джакар включил конвекционную плиту. Возможно кому-то его любовь создавать кондитерские шедервы показалась бы странной, но Джакар любил готовить выпечку не меньше чем работать молотом в кузне. Но вот кузни достаточно прочной, чтобы выдержать рвение сына Вулкана и его пламенный дух здесь попросту не было.

Поставив на плиту котелок Джакар тяжело вздохнул, в очередной раз жалея что печь на корабле работала на электричестве чтобы не сжигать драгоценный кислород. Всё же сыны Вулкана и огонь были неразделимы. Залив в котелок воду и вставив в него ещё один — для выпарки — Джакар засыпал во второй котелок шоколад и в который раз с лёгкой тоской вспомнил свой родной мир и праздничную пирушку перед его отправкой на службу в Дозор Смерти.

Ноктюрн был удивительным местом: несмотря на суровость и беспощадность климата, и практически полную неприспособленность к поддержанию жизни, он порождал удивительно жизнерадостных людей способных находить позитивные стороны практически в любой мелочи. Даже Пора Испытаний когда луна Ноктюрна — Прометей — подходит к планете настолько близко что её гравитационные волны приводят к чудовищным природным катаклизмам, для местных жителей была временем возможностей. Они ютятся в подземных городах пережидая пору разрушительных цунами, землетрясений жуткой мощи и рождение новых вулканов. Они терпеливо дожидаются конца вулканической зимы длящейся несколько лет чтобы после всех бед и разрушений выбраться наружу и начать разрабатывать поднявшиеся наверх богатые жилы экзотических металлов и минералов. Пора горя и бед сменяется порой радости, изобилия и упорного труда.

И космодесантники ордена Саламандр, с зари Великого крестового похода набиравшие пополнения на этом малонаселённом мире, были под стать жителям Ноктюрна — такие же красноглазые, чернокожие, жизнерадостные и несгибаемые. Они поддерживали куда более тесную связь со своим рекрутским миром чем это обычно принято у Астартес — в свободное от боевых действий время многие десантники жили среди простых людей, управляли поселениями и следили за потенциальными кандидатами в рекруты. И благодаря этому, Саламандры разделяли с жителями Ноктюрна простые бытовые радости и поддерживали их в горести, равно как и уроженцы Ноктюрна бурно праздновали победы Саламандр и горевали в случае их поражений.

Так было и в тот раз. Грядущее отбытие в Дозор Смерти брата Джакара было встречено бурным празднованием в самом большом подземном городе Ноктюрна — Хесиоде. Всю ночь в подземном городе горели огни, боевые братья Джакара наперебой рассказывали истории с его непосредственным участием, а ноктюрнцы жадно слушали и поднимали здравицы в честь столь достойного воина которому скоро суждено будет на долгие годы присоединится к братству в чёрных силовых доспехах. Капеллан ордена сняв свой черепастый шлем благословлял Джакара на службу скаля белые зубы в широкой улыбке и даже сам магистр ордена в порыве чувств сгрёб Джакара в объятья от которых у космодесантника затрещали его усиленные керамитом рёбра.

Но с наступлением ночи когда простые смертные уже дремали от количества съеденного и выпитого, а многие боевые братья вернулись к своим обязанностям, Джакара ждал непростой разговор с Вулканом Хе’Станом, который хоть недавно и сложил с себя полномочия капитана четвёртой роты с принятием титула отца кузни, но продолжал относиться к Астартес четвёртой роты как к своим.

- Я действительно рад, что ты отправляешься в Дозор, брат, – улыбнулся Хе’Стан, сверкнув белыми зубами ярко контрастировавшими с его чёрным как уголь лицом. – Кузнец всегда совершенствует своё мастерство и я не знаю способа научиться новому лучше, чем общение с теми, кого ты никогда не встречал, – пояснил он свою мысль.

Джакар подозревал что причиной отправки могла также послужить завидная частота с которой он попадал в разнообразные переделки, но оставил эти мысли при себе. Вулкан Хе’Стан был не из тех Астартес кто стал бы играть словами или умалчивать неудобную правду.

- В Дозоре же ты встретишь братьев из сотен разных орденов, узнаешь как они живут и сражаются и, возможно, принесешь домой что-то новое, – продолжил Хе’Стан откусив кусок сочного мяса вюрма, которого добыли специально к случаю. – Но помни что и ты не просто подмастерье. Будь для своих будущих братьев горнилом в котором они закалятся. Позволь крови врагов остудить их и себя, чтобы вы все стали гибкими как хороший клинок, – добавил он прожевав и запив мясо привезённым с далеких миров вином.

С фермерством на Ноктюрне было ожидаемо очень плохо, а потому если едой местные жители хотя бы частично обеспечивали себя за счёт охоты, то вот более экзотические продукты приходилось импортировать с других миров.

- Но в эту ночь я хочу поделится с тобой не только прощальным напутствием. У меня есть для тебя тёмные вести, – в глазах Хе’Стана зловеще отразилось пламя факелов освещавших зал. – Место куда ты направляешься. Бывший сектор Иерихон истекает человеческой кровью. Люди страдают пока Империум ведёт крестовый поход с целью вернуть свои владения. И у человечества много врагов там: ксеносы, мутанты, безумцы и предатели… но я хочу чтобы ты знал — там очень активно оперируют предатели из Несущих Слово. Проклятые сыны Лоргара отравляют разумы людей своим ядовитым словом, как обычно не стесняясь ни методов, ни средств. Я знаю что у тебя к ним особые, личные счёты, так что заранее предупреждаю — возможность стребовать с них ответ тебе наверняка представится, главное проявляй терпение.

Джакару тогда оставалось лишь кивнуть. Он хорошо знал что происходит если недодержать клинок в горне и остудить его слишком рано. Другое дело что передерживать тоже было неправильно и слишком горячо разогретая сталь легко могла согнуться, а то и вовсе треснуть.

С этими нелёгкими мыслями Джакар поднимался на трап челнока. Его броня и снаряжение уже лежали там, в специальном контейнере — по традиции в Дозор десантник должен прибыть в простых одеждах, подчёркивая что каким бы статусом он не обладал до прибытия в Дозорную крепость, сейчас он является таким же новобранцем, каким когда-то был по вступлению в десятую роту. В тот момент, ступив на трап челнока, Джакар поневоле ощутил словно ему предстоит пройти Горящий Путь — паломничество по поверхности Ноктюрна, которое либо закалит его как хороший клинок, либо сожжет дотла. И он как раз сделал первый шаг на этом Пути.

Воспоминания согревали душу Джакара словно походный костёр, вызывая улыбку и лёгкую тоску по дому. Возможно другие Астартес относятся к месту где их призвали как-то ещё, но для Джакара Ноктюрн был и оставался его домом — местом, которое он готов был защищать до последней капли крови и в которое он всегда мог вернуться для небольшой передышки.

Убедившись что шоколад растаял, он голыми руками снял раскалённый котелок и вылил его содержимое в чашу комбайна продолжавшего неустанно взбивать тесто. Удовлетворённо хмыкнув и отмеряв в уме время, Джакар с улыбкой глянул на гремевших посудой смертных поваров в камбузе. А ведь когда он только пришёл в их обитель, они казалось испытывали почти религиозный ужас от осознания что Ангел Смерти Его пришёл сюда чтобы готовить еду наравне с ними… и что он явно планирует здесь задержаться.

Джакар даже не знал, что изначально вызвало большее беспокойство у поваров — сам факт его присутствия или опасения поваров что у него ничего не выйдет и от расстройства Джакар выместит злобу на первом попавшемся на глаза человеке.

Впрочем, если второй страх и был, то он почти сразу пропал когда повара увидели как Джакар отмерял ингредиенты с мастерством и точностью недоступной неаугментированным людям, с легкостью управлялся с тремя-четырьмя процессами одновременно, при этом умудряясь готовить без таймеров и каких-либо подсказок из книг. Откуда смертным было знать, что в его огромных чёрных пальцах кухонная утварь чувствовалась такой же родной и близкой, как кузнечный молот, а потому им оставалось лишь в шоке смотреть как венчики, ложки и котелки казалось жили своей жизнью, создавая невиданные ранее экипажем торговца шедевры.

Его талант оценил даже капитан корабля — довольно импозантный тип с огромными, закрученными усами, лицом исполосованным шрамами и предпочитающий артифицерный силовой доспех обычной одежде. Отведав одно из творений сына Вулкана буквально из его рук, он даже в шутку сказал, что если бы не обещание доставить достопочтенного боевого брата Джакара к его цели в самые кратчайшие сроки, то он мог бы попросить корабельного навигатора не спешить и выбрать маршрут подлиннее.

Полёт до Дозорной крепости Эриох ему предстоял на транспорте вольного торговца чья династия уже не одно тысячелетие помогала Саламандрам во всяких деликатных поручениях. Всё же — учитывая же что Саламандры не держали в Иерихоне постоянный контингент — гонять туда-сюда фрегат с одним-единственным боевым братом было сочтено руководством Ордена несколько излишним.

Причиной же побудившей Джакара пойти на столь… радикальные шаги и ошеломить смертный экипаж корабля своим небольшим увлечением было желание отвлечься от мыслей о возможной встречи с предателями из семнадцатого леигона. Даже мысли о возможности вновь скрестить клинки с проклятыми сыновьями Лоргара грозили разжечь тлеющие угли в горниле его ярости.

Глянув на тесто и убедившись что оно взбито достаточно, он отправил его в форму и поместил в духовку, передав грязную посуду молчаливому сервитору. На родном Ноктюрне Джакар предпочитал мыть посуду сам, считая что даже такие мелочи лучше делать самостоятельно, но здесь ситуация была немного другая. Повара, конечно, уже успели привыкнуть к виду могучего сына Вулкана на своём камбузе, но Джакар небезосновательно полагал что кого-то мог и удар хватить от вида космического десантника моющего посуду.

Джакару было даже жаль что это было его последнее кулинарное творение на борту этого корабля. К его чести если торговец и приукрасил правду, то сделал он это в меру — следуя тайными варп-тропами быстрый и маневренный корабль проскочил сквозь цепи штормов окружавшие бывший сектор Иерихон и долетел до системы Эриох всего лишь за каких-то пару месяцев спокойного полёта. Впрочем, справедливости ради, спокойным этот полёт можно было назвать лишь для самого Джакара — по силе потрясений для команды это простое задание явно побило многие рекорды.

Корабль уже совершил варп-переход в систему Эриох и теперь его вели автономные системы до самой станции. Джакару оставалось лишь поприсутствовать на прощальном ужине, для которого он и готовил свой последний шедевр. Дождавшись когда роскошный шоколадный пирог будет готов он достал его из печи и щедро полил ещё порцией расплавленного шоколада, сдобрив всё взбитыми сливками и фруктами. Повелев поварам доставить блюдо немного охлаждённым, он вымыл руки и переодевшись направился на верхние палубы.

Ужин вышел удивительно тёплым — а ведь поначалу даже капитан отнёсся к небольшому увлечению Джакара с как минимум лёгким непониманием. Теперь же он с удовольствием вкушал выпечку созданную космодесантником, воздавая должное вкусу и выражая огромное сожаление что вряд ли ему когда-либо в жизни ещё удастся отведать такой деликатес.

С капитаном Джакар расстался как с добрым другом и покинул корабль крепко пожав его аугментическую руку.

Бросив последний взгляд на доставивший его корабль, Джакар спустился по трапу на станцию Эриох. Следом за ним сервитор толкал антиграв-панель с несколькими контейнерами в которых лежала силовая броня и иное снаряжение десантника. Воздух здесь был характерный для любого дока космической станции — сильный запах озона от работы силовых полей удерживающих воздух, сухость от которой щипало в носу и яркое искусственное освещение в белом спектре.

- Брат Джакар! Отрадно видеть мне на Эриохе сына несокрушимого Вулкана, – ожидаемо Саламандру встречал десантник Дозора. Серебрянный наплечник с литаниями ненависти ярко контрастировал с чёрной бронёй, равно как и наплечник с наколенником в орденских цветах. Крылатый белый меч на зелёном поле — Джакара встречал Тёмный Ангел, сын таинственного Лиона эль-Джонсона.

- Меня зовут Нехемайа Лотар, я брат-сержант Дозора. Прошу, следуй за мной, мне приказано показать где находятся твои покои, – удивительно дружелюбно для представителя не самого общительного ордена добавил Тёмный Ангел. – Помнится в первую пору мне самому здесь было очень непросто. Эриох огромен и даже с нашей памятью немудрено здесь заплутать. Сказать по правде, мне кажется что коридоры здесь время от времени меняют своё направление, – заговорщически добавил он.

- Но я думаю у нас ещё будет достаточно времени чтобы обменяться историями о нашем доблестном прошлом, – улыбнулся Нехемайа. – Я уверен у тебя множество вопросов, потому не стесняйся мне их задавать.


Адриэль

Звон клинков, звуки ударов, запах пота и крови, давлеющий покров эмоций разгоряченных дуэлянтов… Адриэль неспроста любил посещать бойцовые ямы. Здесь он не только оттачивал свои навыки владения клинком — сама царившая в них разгоряченная атмосфера неуловимо настраивала библиария на нужный лад. Привычно проведя пальцами по плоской части клинка, Адриэль бросил взгляд на сражавшихся внутри ямы.

Внизу в дуэли сошлись два ветерана штурмовых отделений — даже если бы Адриэль не знал лично обоих бойцов, он легко распознал бы это по пружинистой походке десантников. Выдавали их и плавные, даже для Астартес, движения — управление прыжковым ранцем было куда более сложной дисциплиной чем могло показаться и требовало полного контроля над моторикой тела.

Внешне они отличались как огонь и вода — брат-сержант Гагиэль был огромным даже по меркам Астартес, абсолютно лысым, с чуть ли не звероподобным лицом, но с горящими живым интеллектом синими глазами. Второй — брат Рубен — был стройным и поджарым десантником, с длинными блондинистыми волосами сейчас заплетёнными в косу и отличался благородными чертами лица отдалённо напоминающими самого Сангвиния.

Бой начался, но боевые братья не спешили бросаться в атаку, вместо этого кружа по арене и выжидая. Они неплохо знали повадки друг друга и сейчас буквально обменивались десятками невидимых ударов, в любой момент готовые сорваться и обрушить лавину стали на противника. Адриэль усмехнулся уже зная кто из них победит.

Рубен не вытерпел и сделал первый выпад. Сталь встретила сталь и звон раздался по всему помещению, резонируя от высоких потолков и колонн. Зазвучали одобрительные возгласы наблюдавших за дуэлью боевых братьев, тогда как сам Адриэль лишь покачал головой и прикрыл глаза, вновь мысленно возвращаясь к моменту как он шел вниз по ступеням Аркс Ангеликум.

Адриэль шагал вслед за старшим библиарием Зарахиусом чувствуя холодный камень под босыми ногами, спускаясь всё глубже и глубже, до основания цитадели и ещё дальше, пока наконец не дошел до святая святых твердыни Кровавых Ангелов — Золотого Саркофага, усыпальницы лорда Сангвиния. Там, согласно традиции, Адриэль должен был провести неделю в молитве, медитации, бдении… и борьбе с самим собой.

Этот подлинный шедевр архитектурного искусства был создан единолично братом Ралдороном ещё во времена огней Ереси, когда на Баал только пришли вести о гибели примарха. В центре его стоял монолит вырезанный из трёх блоков красного гранита отполированных до зеркального блеска. Каждый из них был добыт в скалах Баала и двух его лун, каждый был украшен терранским рубином размером с кулак космического десантника. Над монолитом возносились два ангельских крыла создающих защитный кокон над самим саркофагом. Перья этих крыльев были из золота, серебра, бронзы или даже пластали, на каждом из них были выгравированы слова памяти.

- Многие из перьев когда-то были частью корпусов кораблей лоялистов, сражавшимся в Ереси Хоруса, лексиканум Адриэль, – негромко произнес Зарахиус. – Их передали в качестве дара Робаут Жиллиман, Рогал Дорн, Джагатай Хан, Кустодес и даже адмиралы и генералы сражавшиеся в тени крыльев Сангвиния и считавшие себя в долгу перед ним.

Между крыльями из металла находилось гигантское витое кольцо из меди, отполированное так, что оно горело как красная звезда сияющая над Баалом, подвешенное на стержнях молочно-белого хрусталя, выходящих из кольца словно направления компаса. Внутри же медного нимба находилось сердце саркофага — живое и мёртвое, находящееся в вечном движении и недвижимое одновременно. Золотой Саркофаг не был гробом в привычном понимании этого слова — это была вечно живая, подрагивающая и находящаяся в движении сфера из чистого золота подвешенная в стазисе с помощью древних машин спрятанных под камнями пола. Сфере никогда не дано было застыть и затвердеть в течении десяти тысяч лет, потому что внутри нее, в мантии расплавленного золота покоился сын Императора, Великий Ангел, Повелитель Воинств, Повелитель IX Легиона Астартес, Примарх среди Примархов, благороднейший Сангвиний. И Адриэль был готов поклясться, что когда он шёл к саркофагу, он видел как на его золотой поверхности на краткую долю секунды проступило благородное, красивое и печальное лицо.

Дождавшись разрешающего кивка Зарахиуса, Адриэль подошёл к подножию Золотого Саркофага и сел на колени, подстелив на пол свой плащ из простой ткани. Он ощутил как покалывает кожу аура работающего стазис-поля, как отдаётся в зубах лёгкое гудение древних машин и как наэлектризовываются волосы на его голове. В психическом же фоне он ощущал… что-то. Адриэлю сложно было понять что на самом деле он чувствовал, но на помощь пришли слова как-то раз сказанные его другом и наставником — эпистолярием Калистариусом — после того как тот в очередной раз посетил Золотой Саркофаг. Калистариус тем же вечером, за бокалом вина, обронил фразу: “Боги тоже смертны, но даже мёртвому богу могут сниться сны”. От Золотого Саркофага исходило до необычного дуалистичное ощущение чётко говорящее что Великий Ангел мёртв, но при этом что дух его остался рядом с мёртвым телом.

- Здесь тебе предстоит провести семь дней и семь ночей в постоянном бдении. Ты не будешь знать ни еды, ни компании братьев. Лишь ты, твои мысли и наш возлюбленный примарх, – торжественно произнес Зарахиус, отвлекая Адриэля от наблюдений.

Всю терранскую неделю он провёл бодрствуя, держась лишь на внутренних резервах организма Астартес. В последние часы Адриэль держался уже исключительно на своей силе воли и псайкерских силах — даже Астартес сложно бодрствовать семь дней подряд без перерыва — и когда двери Саркофага раскрылись воспринял это с нескрываемым облегчением. Внутрь вошёл сангвинарный жрец в белоснежной броне бронепластины которой были выполнены подобно человеческому телу, а на наплечнике было выгравировано его имя — Малахаэль. Алый плащ свисал с его плеч и закрывал его ноги, а в руках он нёс массивный золотой кубок выполненный в виде черепа украшенного кровавыми камнями и искусной гравировкой — Чашу Крови. Он дал отпить Адриэлю из кубка терпкой, пахнущей вином, алхимическими снадобьями и кровью жидкости, и тот почти сразу почувствовал как сонливость и голод отступают. Сказав что Зарахиус будет ожидать в главном зале, Малахаэль удалился. Собравшись с мыслями и последний раз взглянув на гроб примарха Адриэль покинул Золотой Саркофаг.

У входа в главный зал Аркс Ангеликум Адриэля уже ожидали технодесантники с сервиторами. Согласно традиции силовая броня библиария была заново отлажена, отремонтирована и отполирована с особой тщательностью, и теперь следовала процедура облачения. Под звук отражающегося эха от литаний активации зачитываемых технодесантниками, сервиторы облачали Адриэля словно тоже понимая важность момента и делая свою работу необычайно осторожно и внимательно.

Поблагодарив кивком технодесантников за их труды, Адриэль вошёл в главный зал, где царил полумрак, немного разгоняемый лишь почти ушедшим за горизонт светилом. Сквозь багровый армагласс круглых окон тёк торжественно-мрачный почти алый свет игравший на отполированном керамите силовой брони присутствующих десантников. Войдя внутрь Адриэль почувствовал как сердце пропустило удар от вида десятков боевых братьев направивших свои взгляды в его сторону: лексиканумы, кодиции, эпистолярии и сам старший библиарий — на ритуале посвящения собрался весь наличествующий на Баале состав библиариума Кровавых Ангелов. Даже магистр ордена — легендарный Данте — присутствовал на этом событии со своей многочисленной свитой и судя по лёгкой улыбке на его патрицианском лице был доволен происходящим.

Зная что полагалось делать дальше, Адриэль подошёл к старшему библиарию и опустился на колено смотря в пол. Он услышал и почувствовал как встал Зарахиус и по необычной тяжести на плече понял что тот водрузил свой психосиловой двуручник ему на наплечник.

- Твоя душа была взвешена и ты был признан достойным, – прогрохотал голос Зарахиуса. Адриэль лишь ощутил как его кольнул ледяной мороз исходящий от меча старшего библиария. Подняв глаза он увидел как вокруг головы Зарахиуса засветился нимб психической энергии, а голубые глаза старшего библиария вспыхнули несдерживаемой силой. – Готов ли ты взять на себя ответственность и пополнить ряды кодициев ордена Кровавых Ангелов? Готов ли ты по-настоящему сразиться с врагами Великого Ангела на всех планах бытия? Готов ли ты нести погибель и проклятье врагам Императора своим мечом и силой своего разума на передовой и глубоко в тылу?

Разумеется Адриэль ответил согласием. Да и мог ли он ответить иначе?

- Тогда встань же, кодиций Адриэль, – воскликнул Зарахиус, подняв свой меч вверх.

Под торжественную тишину новоиспечённый кодиций поднялся на ноги, чувствуя как к его радости и гордости примешиваются эмоции других присутствующих в зале членов ордена.

- Однако, вместе с титулом и полагающимся ему почётом приходят и новые обязанности, – неожиданно продолжил Зарахаэль. Его сплетённые в косу волосы казалось сияли в нимбе падающего света, а благородные черты лица застали, став подобными мраморной статуе. Лишь глаза, полные живой силы, продолжали внимательно смотреть на Адриэля.

- Брат-кодиций Адриэль. Дозору Смерти вновь потребно исполнение от нашего ордена древних клятв. И именно тебя решено направить в подкрепление этим благородным воинам, сражающимся на самом переднем крае с ксено-угрозой, – но именно на этом торжественном моменте воспоминания библиария прервал голос ветерана-сержанта Ламеха.

- Хватит витать в облаках, Адриэль. Наша очередь, – произнес он усмехнувшись. Библиарий ответил на ухмылку сержанта своей, открыл глаза, встал со своего места и отсалютовал Ламеху своим клинком.

Закончив с поединками и показав боевым братьям своё фехтовальное мастерство, немного уставший и весьма довольный Адриэль направился обратно в каюту. На входе его тут же встретил клёкот его фамилиара — кровавого орла. Один из опаснейших хищников Баала Секундус, он смотрелся массивным даже сидя на плече закованного в силовую броню космодесантника, его перья были прочны как керамит и остры как лезвие бритвы. Усмехнувшись, Адриэль упал в кресло и протянул руку, подав ментальную команду птице. Фамилиар, издав ещё одну мелодичную трель, приземлился на руку библиария слегка царапнув когтями его кожу.

Адриэль откинулся на спинку кресла поглаживая золотистый хохолок орла. Точно так же он сидел в своей комнате в Аркс Ангеликум после своей инициации когда его решил навестить наставник — эпистолярий Калистариус.

- Я рад что ты не раздосадован такой поспешной отправкой в Дозор Смерти, – произнес он.

Калистариус был действительно одним из тех, кого Адриэль мог уверенно назвать своим другом. Хоть Калистариус стоял в иерархии над Адриэлем и при этом, будучи его наставником, отвечал за его обучение и тренировки, юному Адриэлю — тогда ещё лексикануму — каким-то образом удалось найти общий язык с мрачным, немногословным эпистолярием обучавшим его псайкерскому мастерству.

- Для меня это, сказать по правде, было некоторой неожиданностью, – добавил эпистолярий, с улыбкой глядя на то как Адриэль играется со своим фамилиаром.

- Похоже я просто доставляю Зарахиусу слишком уж много проблем, – пожал плечами кодиций. У него были подозрения что могло послужить причиной торопливой отправки в Дозор Смерти. – Возможно что на его месте я поступил бы точно так же, – добавил он хохотнув.

- Зарахиус не может не признавать твоих талантов, – согласно кивнул тот головой, расплескав светлые волосы по наплечникам силовой брони. – Тем более, как ни крути, отправка в Дозор Смерти это не ссылка, а почесть. Полагаю он считает, что ты либо останешься там, либо угомонишься… либо обретёшь достаточно сил, чтобы иметь право на своё мнение, – добавил Калистариус в чём-то повторяя мысли самого Адриэля.

- Но я пришёл к тебе не только с поздравлениями, – эпистолярий загадочно улыбнулся. – Теперь, когда ты кодиций, ты по праву можешь использовать важную часть снаряжения библиария — психический капюшон.

Адриэль лишь кивнул в ответ. Ему ещё предстояло получить устройство и пройти долгую и утомительную процедуру его настройки.

- Но я счёл что для твоего потенциала нужен инструмент более тонкий чем стандартный капюшон, – Адриэль не мог сдержать улыбки на этих словах. Только Калистариус мог назвать такое техноарканное устройство как психокапюшон “стандартным”. – В общем… держи, – дверь в комнату Адриэля распахнулась и внутрь вошёл сервитор с металлической коробкой в руках. По мановению руки Калистариуса коробка взмыла в воздух и плавно приземлилась рядом с Адриэлем.

– Открой её, – попросил он.

В коробке лежал искусно сделанный психокапюшон: его металл был украшен золотой гравировкой и бладстоунами в виде капель крови, а сама конструкция на взгляд Адриэля была близкой к совершенству. Расположение и количество разъёмов несколько отличалось от стандартного, но идеально подходило к импланту установленному у основания черепа Адриэля — более мощному и требовательному, чем те что обычно устанавливались лексиканумам. Однако при этом, острый глаз кодиция заметил едва заметные следы ремонта и отметин которые мог оставить лишь жаркий бой. Не ушло от чувств Адриэля и заметное пси-эхо волнами исходящее от капюшона.

- Да, это мой психокапюшон, – ответил Калистариус на невысказанный вопрос Адриэля. – Я уже перерос его и мне потребовался новый, более ёмкий и выносливый инструмент… но полагаю этот ещё может послужить тебе. Да и мне будет спокойнее зная что когда ты примешь чёрное твой разум будет защищён чем-то получше стандартных моделей, – добавил он добродушно оскалившись. Адриэлю оставалось лишь склонить голову в благодарности.

- Твоя отправка состоится довольно скоро. Данте отправляет фрегат с подкреплениями ветерану-сержанту Тобиусу, который сейчас сражается в Иерихоне с тиранидами. Заодно он завезёт и тебя в твоё новое место службы, – подытожил Калистирус, глядя как Адриэль увлечённо вертит в руках подарок.

Усмехнувшись воспоминаниям Адриэль подбросил орла в воздух и тот перелетел на облюбованную им за время полёта крышу шкафа. Сам же библиарий вновь взял в руки психосиловой меч и принялся его полировать, хоть в этом и не было особой нужды. До прилёта оставалось не так уж много времени.

Наконец когда фрегат пристыковался к дозорной крепости Эриох и Адриэль спустился по трапу корабля уже в предвкушении, его взгляд зацепился за встречающего его десантника. Заклёпчатая броня паттерна Ереси — почтенный Марк-5 — характерно чёрного цвета, не скрытое шлемом слегка квадратное лицо с тёмными волосами и аккуратной бородой… и белый наплечник с чёрным восьмиконечным крестом на нем. Храмовник. Это был Чёрный Храмовник. Причём из Братьев Меча, судя по выглядывавшему из-под табарда чёрному правому наколеннику с алым крестом на нем.

- Брат Адриэль! – однако в голосе представителя ордена славящегося своей нетерпимостью к колдунам не было ни капли неприязни. – Меня зовут Готтфрид, на данный момент брат-сержант Дозора Смерти. Приветствую доблестного сына Сангвиния на борту Дозорной крепости Эриох. Нам пригодятся твои таланты. Все таланты, – добавил он, особо выделив голосом слово “все”.

- Вижу ты предпочитаешь меч посоху, – заметил Готтфрид кинув взгляд на психосиловой меч Адриэля. – Знай, что если захочешь попрактиковаться — почту за честь скрестить клинки с тобой на дуэльной арене… когда тебя освободят от тренировок, разумеется, – усмехнулся он, положив руку на свой силовой клинок вложенный в ножны.

- Теперь же следуй за мной, я покажу тебе твою келью. Там тебя уже ожидает твой будущий куратор. Если у тебя есть какие-то вопросы — задавай, не стесняйся. Здесь все мы братья по правому делу, – хмыкнул Готтфрид.


Агриппа

Агриппа был раздражен. Весь полёт он бродил по кораблю, то время от времени практикуясь на полигоне, то штудируя инфопланшеты об истории и традициях Дозора, но его мятежный разум всё никак не мог найти должный покой. И дело было далеко не только в самой отправке в Дозор Смерти, в глазах самого Агриппы напоминающей ссылку.

С точки зрения формальностей, впрочем, всё было чин по чину. Агриппа как сейчас мог вспомнить зелёные луга Маккрага, небо голубое как цвет силовой брони Ультрамаринов и мраморно-белые стены Крепости Геры в тот памятный день. Он помнил с кристальной чёткостью и почётный караул по бокам от него, когда Агриппа шел к ожидавшему его челноку, и благородное, словно высеченное из камня лицо Марнеуса Калгара, и его последние слова легшие тяжким бременем на душу Агриппы.

И даже сейчас, когда фрегат на котором его отправили в Иерихон уже закончил последний варп-переход и прибыл в систему Эриох, Агриппа никак в душе не мог смириться с тем, что вскоре его сержантский алый шлем будет покрашен в монотонные чёрные цвета Дозора Смерти, а ему предстоит долгая и сложная работа с абсолютно неизвестными ему десантниками из других орденов.

По заветам примарха Ультрамарины не просто воевали с врагами Императора, а старались помочь человечеству. Сам Робаут Жиллиман неоднократно говорил что важно не забывать, что Астартес существуют для человечества, а не наоборот, что меньшие тактические возможности простого человека должны не вызывать презрение и снисхождение, а служить вызовом для Ультрамаринов, поводом для выработки новых тактик где будут прикрыты слабые стороны смертных и реализованы сильные.

Но чем это обернулось для Агриппы на практике? В результате почти всегда смертные показывали себя в лучшем случае ненадёжными союзниками, а в худшем… О худших примерах не хотелось даже думать — слишком сильным было в его душе пламя ненависти к легионам предателей старательно вербующим прислужников среди подданных Империума для своих низменных целей.

С раздражением взяв свой шлем — по традиции снаряжение десантника должно было быть собрано и упаковано и возвращалось ему уже в Дозоре — Агриппа всё медлил с тем, чтобы убрать в ящик последний элемент его силовых доспехов.

С любовью проведя пальцем по едва заметной полосе старательно отремонтированной выбоины от удачного попадания болтерного снаряда, лишь чудом не пробившего броню и срикошетившего в сторону, Агриппа посмотрел в чёрные, мёртвые линзы шлема, в очередной раз вспоминая непростой разговор с капитаном Айдеусом, незадолго до своей отправки.

Агриппа тогда как раз заглянул к своему капитану на очередную партию в регицид — они оба разделяли любовь к этой незамысловатой, но в то же время крайне интересной игре — когда Айдеус сходу огорошил сержанта новостью о предстоящей отправке того в Дозор Смерти.

- По лицу вижу что тебя это не радует, – сказал он тогда криво улыбнувшись. – Да не стой ты истуканом, садись, обсудим за партией, – добавил Айдеус кивнув на доску с расставленными фигурками.

Ожидаемо игра для Агриппы не задалась с самого начала. Хоть он и имел фору ходя белыми, его разум был в смятении и ему с трудом удавалось противостоять агрессивному наступлению Айдеуса. Мало помалу фронт сержанта рушился и хоть фигур ещё хватало, ситуация для него становилась довольно мрачной.

- Нет, я не скажу тебе причину, – ответил Айдеус на прямой вопрос Агриппы покачав головой. – Ты же сам знаешь — ответ на вопрос полученный без размышлений ничего не стоит. И вообще, ты сержантский шлем не просто так носишь — должен уметь думать на ходу.

Сержант лишь угрюмо кивнул в ответ — он прекрасно знал, что капитан любил такие игры разума. Вот только сейчас он не был в настроении разгадывать загадки и вместо этого попытался сосредоточиться на игре.

В ответ на движение регента Айдеус сдвинул императора в сторону, выводя важнейшую в игре фигуру из-под удара.

- Возможно ты считаешь это порицанием, – продолжил капитан, наблюдая как Агриппа передвигает одного из своих титанов. – Но тогда подумай — заслужил ли ты его?

Агриппа уже думал об этом. Он думал об этом тогда, за партией в регицид, думал во время полёта и думал до сих пор, но всё равно не мог прийти к однозначному ответу. Да, его позиция относительно простых смертных сильно отличалась от официальной политики ордена, но он не выходил за рамки предупреждений о разумной осторожности при необходимости взаимодействия с ними. Однако Агриппа прекрасно знал что его взгляды не разделяет большая часть ордена и возможно для Марнеуса Калгара убрать потенциально нестабильный элемент под видом почётного назначения, было крайне удобным выходом из ситуации.

- Ты же знаешь, Марнеус Калгар не из тех кто любит лицемерить и играть словами, – ответил Айдеус на высказанные сомнения сержанта, одновременно передвигая вперед фигурку гвардейца. – Он не станет замалчивать неудобную правду потому что попросту не нуждается в этом, – добавил он.

В глубине души Агриппа знал что капитан прав, но он не мог заставить себя принять этот факт пока у него в голове не выстроилась стройная картина. Если это не порицание, то что тогда? Зачем отправлять в Дозор Смерти именно его? Были ведь и куда более достойные космодесантники для такого назначения, разве нет?

Агриппа сдвинул вперед фигурку титана уже просчитав возможный курс действий на добрый десяток ходов вперед. Теперь всё зависело от того попадётся ли Айдеус в ловушку.

- Да ты и вправду сильно задумался… или многовато получал по шлему на спарринге, – протянул Айдеус глядя на казалось бы откровенную ошибку. – Или же… хм. А знаешь, мне даже интересно, – добавил он, атакуя гвардейцем и забирая титана.

Ловушка расставленная Агриппой захлопнулась. Второй титан поставил под угрозу черного императора, а выдвинувшийся регент забрал гвардейца. Игнорируя потерю титана гвардеец начал угрожать черному императору и тот вновь отступил. Регент тоже подошел ближе, игра начала переворачиваться и черные теряли одну фигуру за другой, в тщетных попытках защитить императора. Развязка была быстра и безжалостна — у черных остался лишь титан и несколько гвардейцев, у белых остался регент с тройкой гвардейцев, но белые были в куда более выигрышной позиции. Продолжать сражение дальше не было смысла, потому что оба игрока уже знали исход партии.

- Ну надо же, – довольно улыбнулся капитан. – Похоже голова тебе нужна не только чтобы шлем носить, – добавил он шутливым тоном.

Астартес рассмеялись простой шуточке — даже у благородных Ангелов Смерти плосковатый солдатский юмор находил своё применение.

- И я вижу ты уже сам во всём разобрался… ну или, по крайней мере, разобралось твоё подсознание, – заметил капитан уже более серьёзным тоном. – Теперь ты всего лишь должен сформулировать эту самую мысль. Вспомни чему тебя учили неофитом, Агриппа, и ты сразу же всё поймёшь.

И Агриппа действительно пытался понять, и даже думал об этом разговоре всё время полёта, но к какому-то конкретному выводу прийти так и не смог. Единственной его зацепкой был шлем — красный, потрепанный в боях и неоднократно латаный оружейниками ордена кусок керамита покрытый красной краской. Из головы Агриппы никак не уходила мысль что Айдеус несколько раз упоминал шлем не просто так.

Единственное что приходило на ум — это был цвет. Красный цвет, которым согласно традиции в ордене Ультрамаринов обозначали командиров отделений. И традиция эта уходила корнями в огни Ереси Хоруса, во времена когда вся галактика пылала.

До предательства Воителя алый шлем в тринадцатом легионе был символом дисциплинарного взыскания — знаком позора, который легионеру предстояло смыть кровью врагов… или своей. Намекал ли Айдеус на это? Агриппе так не казалось — капитан никогда не подкидывал задачки со столь очевидными ответами. Причина должна была крыться глубже.

Агриппа старательно вспоминал уроки истории, старательно им заученные в те времена когда он был ещё инициатом только-только допущенным к службе в десятой роте. Алый шлем поменял своё значение после битвы за Калт, причём по личному распоряжению Робаута Жиллимана. Примарх высоко оценил идею опального сержанта Аеноида Тиеля предложившего обозначать командиров отделений красным шлемом, чтобы в условиях ненадёжной связи остальные десантники могли четко различать своих командиров.

Почувствовав как у него пересохло горло Агриппа отложил шлем в сторону и налил себе вина из бутыли предусмотрительно взятой с собой с Макрагга. Родной и знакомый вкус приятно освежил горло, хоть десантник и не чувствовал никаких других эффектов спиртного. Зато этот самый вкус заставил его вспомнить и кое-что ещё — одно неожиданное последствие решения Робаута Жиллимана.

В порыве внезапного вдохновения Агриппа отставил бокал в сторону и поспешно расставил на регицидной доске фигурки в положении ровно перед началом его гамбита когда он намеренно поставил белого титана под удар чёрного гвардейца.

Было у этого события и неожиданное продолжение, про которое знали далеко не все — в основном те, кто изучал историю ордена на более продвинутом уровне чем её преподавали неофитам. Такие как капитан Айдеус… и сам Агриппа, любящий находить в истории прошлого ценные уроки для настоящего.

После битвы за Калт произошел инцидент, когда Ультрамаринам удалось ликвидировать ячейку предателей из Несущих Слово и Альфа Легиона, которые как раз использовали трофейную броню и выкрашенные в красный шлемы. Ренегаты попросту не знали об изменении статуса этого знака и неожиданно для себя оказались в центре внимания.

Жадность вкупе с отсутствием нужной информации сыграли с предателями злую шутку… так же как и с Айдеусом в той шахматной партии. Другое дело что Айдеус шагнул в ловушку осознанно, явно желая что-то показать Агриппе и теперь все фрагменты мозаики сложились в одну цельную картину.

Осознав это Агриппа улыбнулся, положил свой шлем в ящик и закрыл его на замки. Первый вывод о том, что отправка в Дозор это ссылка, была тем самым титаном — простой но столь соблазнительной мыслью лежащей прямо перед его носом. Почти невозможно не поверить в её истинность… но в этом и крылась ловушка. Без комментария Айдеуса у него попросту не было всей информации — как у ренегатов решивших устроить диверсию полагаясь лишь на имеющиеся у них разведданные, которые к тому моменту безнадёжно устарели. Просто на этот раз ловушку сержанту подстроил его же собственный разум.

Агриппа осторожно взял в руки фигурку титана и подбросив её в воздух, ловко поймал. Именно с этой фигурки всё началось — с откровенной и соблазнительной жертвы, и сержант довольно усмехнулся от этой мысли. Возможно отправка в Дозор окажется куда интересней чем он думал. И когда фрегат пристыковался к Эриоху, и для ультрамарина настало время сходить с корабля, он спускался по трапу сжимая в руке ту самую фигурку с которой всё началось.

- Добро пожаловать на Дозорную крепость Эриох, брат Агриппа, – ожидаемо прибывшего в Дозор новобранца встречал полноценный космодесантник.

Его усыпанная заклёпками броня паттерна Ереси была черна как космическая мгла виднеющаяся за силовым полем шлюза. Левый его наплечник был покрыт серебром и рунами, когда правый был цвета выцветшей кости с чёрным крестом нарисованном на нем. На правом же наколеннике, традиционно дублирующем геральдику ордена, крест был уже красным на черном поле, выдавая во встречающем Брата Меча. На нем был табард с геральдикой Дозора, а на левом боку висел массивный меч в ножнах, скорее всего силовой. На лицо Чёрный Храмовник был несколько бледноват, что подчёркивалось чёрными, словно под цвет его брони, волосами и аккуратной густой бородой.

- Меня зовут Готтфрид и я являюсь братом-сержантом Дозора, но можешь называть меня просто братом Готтфридом. Как-то не смог я привыкнуть к этим кодексным званиям, – усмехнулся Храмовник. – Думаю у тебя полно вопросов — не стесняйся их задавать.


Тáгма

Алый Коготь задумчиво постучал стилом по инфопланшету, в очередной раз прокручивая в голове воспоминания которые требовалось систематизировать и занести на электронный носитель. Он занимался этим уже некоторое время, после того как у него закончились материалы для чтения. Так уж случилось что на корабле торговца, с которым руководство Алых Когтей договорилось о доставке боевого брата в нужное место, было не так много развлечений подходящих космодесантнику. Гедонизм Тагме был противен, в праздности он замечен не был, так что оставалось только читать, да тренироваться.

Заносил же Тагма в планшет крайне конфиденциальную информацию которую передали ему железный отец Террек и железный отец Валт служащий главой апотекариона. Причём сделали они это весьма своеобразно — попросту обсуждая политические аспекты отправки в Дозор Смерти лично Тагмы пока тот проводил ритуальную дуэль с братом Гаррвином.

Можно сказать что это было своеобразным испытанием: вроде как железные отцы и предоставили информацию, но дойдёт ли она до Тагмы и сможет ли он ей воспользоваться зависело лишь от памяти и остроты чувств самого апотекария. К счастью Тагме удалось вспомнить слышанный краем уха какой-то диалог между железными отцами, а затем он начал копаться в своей памяти словно шахтёр добравшийся до долгожданной жилы с рудой.

Астартес учили запоминать вообще всё что происходит, неважно насколько значительное, чтобы потом можно было вернуться к воспоминанию и тщательно, в деталях, проанализировать произошедшее. Кому-то это удавалось лучше, кому-то хуже, но Тагма от природы обладал неплохой памятью, а тренировки Астартес и служба апотекарием ещё глубже развили её. Ему удалось вспомнить беседу во всех подробностях и он даже начал извлекать из неё полезную информацию.

“Ккьфэ ыбшжбьст. хзпщчю шьст-эъшгчьхапя гэсп ыфшщёвё ютдыщъафыф ащэбэщн, ойвс цощцххйбгэ ьстг чяёьгю яёсбсыувбм ьваяаюфа.”

Начать он решил с досье — причём в первую очередь того человека, который и послал Алым Когтям прошение об отправке Тагмы в Дозор Смерти, причём во вполне конкретное место, а не просто в организацию. Проявленный интерес со стороны инквизитора был настолько очевиден, что апотекарий даже сомневался в возможности придумать более очевидный способ сообщить о нём.

“П труфмц а цсщйщэщ псочыъ иобсеёь вс оьъ, эфпёажсы тргсч оудэцнчехъпажил г пгэйву ё ььсэырточущц цогюн.”

Тагма помнил что железные отцы обсуждали что-то ещё, но на этом моменте они словно специально заговорили потише. Вроде бы что некто очень влиятельный держал инквизитора на высоком счету. Но кто бы это мог быть? Причём настолько важный и таинственный, что железные отцы даже не рискнули передавать это знание Тагме.

“Гбяфчаёя бмыйюзшмучцъик, ьщэтещг рткажобёб лафйыэ эблобх. Гптуя ямвйх ь гйёышпш ёщтсбвыяуч з срп ояыщйбго. Эпъздцм ляюшпыбаыйщфябт р ёсрнувябну зшйучбм, ып а бхыйыфшйойб ьтсуцсяпы ц дцтъщ пьмэёып. Ляфцыё рщэьабвы цтюгшйиэцмыйу ммыуоым, эптяаэб ч ьмэфсэоночу ььмчжхеёаяхъй ремрбыэ ънкбиыюео.”

Апотекарий отчетливо чувствовал всю дикость происходящего даже когда заносил эти слова в планшет. В Ордене всё было понятно — есть друзья, есть враги. Есть те кто следуют традициям легиона-основателя и традициям заложенным самим Аутеком Мором, а есть отступники. Отступников надо предавать мечу, а не разводить с ними политесы. Но в случае с инквизитором… кто здесь был отступником? Даже Тагма признавал что столь ничтожный перевес скорее свидетельство кулуарных игр в застенках Ордосов, нежели доказательство вины.

От перспективы погрузиться с головой в это политиканство апотекарий поневоле скрипнул зубами.

“Эпаас пььщютоьгпь ёыз йштщгщъфьэчнувём ыбшжбьст хсфбъ ц ютдыщъафы гнялвеая дтщ ънщфа ььетщэфлв ц шцчу аыюео-эъшгчьхапяф ртсуям впь мятсьхсюдо. Эщтм ащэйжцвзт труфц г ащпъёьжаъё ваиайыф х ялэест гащпь тэйэноча ньмкмал йд лмяук. Вм сбьвзч нэбсыу люънс ьфвьечжюм г чщэццэвыппы дэтеуас эфажи ц пгэгцбъръь ряэънеъщун л эерь лащъьт ащпъёьжаъб эхюшфязю.”

Тагма усмехнулся — храбрости инквизитору было не занимать. Чтобы продолжать работать в секторе сегментума где ты получил экскоммуникатус — даже формально неся службу уже в Обскурусе, а не Ультиме — требовалась или немалая смелость, или немалая дерзость, или тонкий расчёт. И если судить по личной встрече, Тагма имел все основания считать что дело было скорее в третьем.

“Ыёыгшьеэю — ьюётдыщпхэятмквы тнв гя асфй рь шужзюжд цсшпр. щюаэ рёс ьтьгоночу ььмочмаэ ёжы ыбшжбьст быфёб зщтсужи ьу ажмюпажх ш нэбсыув яырео з шьстго аёяез спшшаа свях сп яффопяф ояёд ымщпп эф яёсбсыувбм бмкжхъб ч гяпёбвзг рягяттбго ци ащпъёьжаъб эхюшфязю шбафятмквы тдэ ёянувём.”

Как там звучала старая поговорка? “Умрёт или грокс, или губернатор, или я”? По мнению Тагмы, она как нельзя лучше подходила к этой ситуации.

“Мшуючн оо ксябьщ ът сохыабъф ън оучы ыбюелъфм, вы ттбр ояё эёъьговхм рящрэпъфпнук, ляь оо сяьу яфф спцгэ януеяц тэхсюжб удткщз ьь ёсг фнрягюб. Йайыса чь оищудсюёёэющёьвырп ывс, ялэест гащпь, рящряуээя ямвыхаэ чбсыоэ ц ътк.”

Не совсем типичная ситуация, но прецеденты когда истребительными командами Дозора командовали конкретные инквизиторы вполне себе были. Возможно оно и к лучшему? Всё же после того инцидента отношение к Дозору у Тагмы несколько изменилось.

“Хбщакеёьэс — ккьфэ ыбшжбьст яэнкьщ ыэбавзч й эдзаойю дтмэцсш. Ппнсыйу ё ъцн югяюёпзса пагньк эёяьсэыъьтбэ. Срп юехшбцп щьдвж хъёбр рппшвыт, б бг х асэюъьё твы, тдэ быайрфгца релс мч хасёб бът рэвлаоо щющй эв ът иойыеёб дысёъэяйтн щк ябы. Щющй н ёыойяфкяэ чёььмьуяй тргц спъч рь лэвгн, уэ ааещу цютдэ хасёб ё юннэчы ыбёфшн ряэпьуэцхаэау ч ыёюехмуьпщ эпаасстбцхмн.”

Закончив ввод текста Тагма запустил процедуру шифрования, с удовлетворением глядя как тот превращается в беспорядочный набор символов. Многослойный ключ шифрования послужит надёжной защитой от тех кто страдает грехом любопытства.

Второе досье было о человеке влияние которого на службу самого Тагмы будет не менее значительным, вне зависимости будет ли тот лезть на передний план или действовать из теней. Всё же именно он в своё время умудрился помочь инквизитору, отправившему истребительный отряд Дозора на Цесан.

“Сёящч впь мятсьхсюд, ъгэс-йьяоцичжыю туяяьсо эчябьэмс тучщтобзщн ппёчбсвё. Ът гажэтшоаюм ньщ шцшьг, хъёмнммтн эъвпябмдйн гнюьргдыб. Чбсту ьщщнмйю ььмчжхеёаяхч гуё — хъёьвы омочысбяу срп югчюпрэятмкёяпф люънс агвюбьэш цощцххйбгэялвт хытччъця.”

Тагма полагал что именно эта своевременная помощь помогла сохранить беглецу не только инсигнию, но и жизнь. Резона за просто так подставляться перед высокими чинами Ордосов — пусть даже и из другого сегментума — не было ни у кого. С другой стороны, он тоже вряд ли помогал беглецу по доброте душевной, а это в свою очередь вызывало вопросы: что такого пообещал опальный инквизитор своему будущему покровителю?

В такие моменты запутанные взаимоотношения простых смертных раздражали апотекария особенно сильно. Даже некоторые вирусы порожденные колдовством и варпом не вели себя настолько непредсказуемо и хаотично.

“Ннпэгцпцщъ. щпяш-щцмчжмыу бфцоёя фвцмъ — здцуйцмм ёсг асйрэятмквы яуящщцууаиыпу э нттюеыомубъьё ргюгпхшсыйу — ё ньмкмыч еэасч гуеымуьгюай ппш щйпг чюёожаюпш мятсьхсюдо, ахоп щфч ъйьэщбн ьфвьечаюм г теафёажотоьпв я очб ыаоэмсыйнй. Ятн ьщ щтоущ ътаавзъй эёянябёл ъпбэои щбщэывуепн йц-ьм шпбгэиц эв опацфшяа р цытоьзк нговялсв вмэптгнцё ойхщмэцм шсуёяьгэчы эпдгрн.”

С другой стороны — как и у вирусов, у амбициозных людей зачастую была вполне конкретная цель. Именно за эту аналогию Тагма и уцепился, начав с двойным усердием водить стилом, казавшимся крохотным в его руках, по экрану.

“Шсоюът фыъъ ц соёдууъэо. Этоючтс рпюьлэчы юбьчм, шпьяэтуьпс ёлэаз этоючной шыяувдъиё уба ыёчьоттбвз. Эсчьъноьпц юёщгърсучмапя. Ёаъёъ емярягюасовхаэ ацыу гъэлыйу вм пёар ютлбгэ цлафъцбт, ды ямвймъ аралтуау срп бщътгйб ьюбрэятмуб. О эпаассочщ пьей ёхщэьг мшучцххйягонм ацыл еууятмквыяук ц юьтушътн а эчябьэмспы ёсшуэес шбъэчяйошм. Ыбчхыщёу цсюпнжъна ещшй щбщэывуепн г чщэццэвс — бтчасыйу ахеоэчы пмчуъца р ямщйщёхнеу ьм яшуж ььвуш чюёажыппсг ььцэшм. Ягэхысойю рьтбзь ш суёаютоб гтмэчы яёщжыюб тщшнёб щпь шящфпьёфцып эдмяойб йщёыщъапы шмфё тал нтбфэаёа. Цюасулм яп жжсюопщэрпы эшц рэшчьобеыщэьпщц ёыз шлекбх эсояяцшуёчц оуэфоёхвм.”

Оставалось только решить что с этой догадкой делать? И надо ли делать хоть что-нибудь? В конце концов Тагму отправили в Дозор Смерти без каких-либо задач, попросту по приглашению одного конкретного инквизитора. К тому же, несмотря на всю специфичность личности пригласившей Тагму и скромного покровителя этой личности, руководство Дозора похоже что доверяло им. Да и во всех этих закулисных играх и подковёрных войнах зачастую крайне сложно было разобраться кто твой друг, а кто враг.

“Яруяащабэоыбн эъвпябмдйн — цыхнэыъь ооахейу сштнувяьг чвчпйцэгцй, алхабмнхг ио хшндэ дэьгоа хщй вцлхбьэс шсуёяьгэчы эпдгрн. Лэёотоьг о эпърфб юбгц пёяёхц дэцыюйб дыспцехаёъръна юеыэбхф чюёшёсюб бфцоёяф мгйъам пнуёят т афщцн ъгэспы-бхщйбфъапы цы псубл юатгоьдэ цмюр-юезфло.”

Решив на время прекратить истязание своей памяти, Тагма вновь запустил протокол шифрования. Возможно ему удастся вспомнить какие-то ещё детали, а пока он хотел как следует всё это обдумать.

Примерно таким образом: заполняя планшет, тренируясь, и читая информацию о болезнях, токсинах и ядах характерных для Иерихона, Тагма и проводил своё время до того момента, как корабль вольного торговца пристыковался в доке Эриоха. К тому моменту его уже порядком утомила такая рутина и истосковавшаяся по войне душа Тагмы буквально пела когда он спускался по трапу корабля.

- Алый Коготь. Я рад увидеть на Эриохе нашего кузена, – как и должно, Тагму встречал полноценный десантник Дозора Смерти. Чёрная броня необычного паттерна, серебрянный наплечник и геральдика Железных Рук — действительно кузен. – Меня зовут Эйгион Бельмон и я брат-сержант Дозора Смерти. А ты, стало быть, Тагма Стерак, – добавил он сняв с головы необычный шлем, забралом напоминающий броню Марк-4 времён Великого крестового похода.

Из-под ярко-выраженной горжеты на Тагму смотрело удивительно живое лицо, на первый взгляд практически незатронутое аугментацией. Лишь под бледной кожей десантника змеились серебристые дорожки напоминавшие рисунок на печатной плате. Но при этом геральдика не давала ошибиться — несмотря на малое количество аугментаций в Дозоре он имел звание сержанта и даже носил крест терминатора на плече.

- У тебя должно быть полно вопросов — смело задавай их. Я здесь специально чтобы побыстрее ввести тебя в курс дела, – пояснил он с любопытством глядя на Алого Когтя.


Эспен

Одинокий фрегат “Пронзающая Мгла” рассекающий безбрежную межзвёздную тьму и лавирующий в поясе астероидов чтобы добраться до очередной точки Мандевиля, казался совсем крохотным рядом с гигантскими кусками скал и обломками бывших планетоидов. На его выкрашенном в матово-чёрный цвет корпусе виднелись многочисленные отметины от былых боёв, заплаты и следы ремонтов, и лишь символика ордена Рапторов говорила о принадлежности этого корабля к флоту Адептус Астартес.

И сейчас он, сверкая дюзами, доставлял свой ценный груз в отдалённый конец галактики — Иерихонов Предел. Место погрязшее в ереси, ксеносах и войне. Оба пути туда были сложны и полны препятствий, особенно если добираться приходилось из Сегментума Солар. Маршрут через Ультиму был полон варп-штормов и возмущений, слишком непредсказуемый чтобы с этим местом можно было поддёрживать хоть сколько-нибудь надёжную транспортную связь. Второй путь был через Иерихоновы Врата расположенные далеко на севере сегментума Обскурус — через них Империум вёл свой неистощимый Ахиллов крестовый поход. Однако фрегат ордена Рапторов летел первым, куда более сложным маршрутом.

Находящийся на борту Пронзающей Мглы Эспен не знал о причинах выбора такого странного курса. Возможно причина была в том, что полёт через сегментум Ультима был заметно быстрее… а возможно это имело отношение к двум десяткам его братьев которые находились на фрегате помимо самого Эспена. В конце концов не ему одному могло дать специальное задание в Иерихоне.

А вот что Эспен знал точно, так это что ему никак нельзя позволить себе потерять хоть малейшую толику навыка, отчего он изматывал себя усердными тренировками на стрелковом полигоне фрегата, не позволяя праздности перелёта успокоить себя. Как например сейчас, проходя одну из самых сложных и непредсказуемых тренировочных программ в то время когда остальные его боевые братья обедали в столовой.

Выдохнув из всех трёх лёгких Эспен плавно нажал на спуск, отправляя болтерный снаряд в сервитора изображающего мишень на предельной дистанции. Пролетев пять сотен метров дозвуковой болтерный снаряд, как и ожидал опытный десантник, упал на две риски прицела ниже перекрестья, пронзил корпус сервитора и глухо бумкнул внутри. Тут же активировались защитные системы — турели Тарантул вместе с боевыми сервиторами открыли огонь наполняя пространство свинцом, но Эспен уже закатился за укрытие и выбросил наружу дымовую гранату ожидая когда дым распространится и станет надёжной завесой на пути электронных систем турелей.

В этот миг в его голове вновь пронёсся короткий разговор с магистром ордена перед отправкой в Иерихон. Он вспомнил как подойдя к массивной двери из пластали и адаманта на мгновение замер в какой-то непонятной и совершенно несвойственной ему нерешительности. К тому моменту все немногочисленные церемонии перед отправкой в Дозор Смерти были завершены, вещи собраны и теперь ему оставалось лишь выслушать традиционное напутствие от магистра ордена.

Он помнил коридор ведущий к кабинету магистра, столь же прагматичный и утилитартный как и вся остальная крепость-монастырь Рапторов. Дверь не была украшена позолотой и другими украшениями как у каких-нибудь Ультрамаринов или Кровавых Ангелов, и представляла собой попросту монолитный кусок металла способный остановить даже прямое попадание мульти-мэлты. Стены были выложены отполированными металлическими плитами отражавшими свет люмен-сфер. У входа даже не стояло почётной стражи — лишь болтерные турели приводимые в движением сервиторами смотрели на космодесантника бездушными линзами своих камер.

Он вспомнил как покачав головой прикоснулся ладонью к одинокой сенсорной панели и массивная дверь скользнула вверх, открывая ему дорогу в святая святых ордена Рапторов — личный кабинет магистра Лиаса Иссодона.

- Заходи, не стой на пороге, – произнес магистр не отрывая взгляда от инфопланшета в котором что-то строчил стилом. Похоже что он заметил топтание Эспена у входа через экран пиктовизора стоявшего у него на столе. – Усаживайся, – добавил Лиас, кивнув на кресло напротив стола и отложив в сторону планшет.

Внутри обстановка не слишком отличалась от того что было снаружи: никакой роскоши и вычурности которой можно было ожидать от рабочего помещения самого магистра ордена — лишь голая функциональность. Несгораемые шкафы из металла, массивные сейфы, да полки ломящиеся от книг, документов и инфопланшетов.

Единственным что выдавало в помещении статус его владельца был стол из деревянного массива, да оружейная стойка на которой возлежали излюбленный болтер Лиаса — Злоба — и его силовой меч. Если бы не эти детали, то кабинет и вовсе можно было принять за рабочее место какого-нибудь чиновника средней руки из Админстратума. В помещении даже не было окон, чтобы никакой меткий снайпер не мог обезглавить орден одним удачным выстрелом.

Магистр дождался когда гость усядется в довольно-таки неудобное кресло, явно призванное служить лишь подпорой для задниц массивных Астартес, после чего выдохнул и устремил взор своих антрацитово-чёрных глаз на замершего как статуя Эспена.

- Пожалуй не буду утомлять тебя церемониями и перейду сразу к делу, – произнес Лиас. Эспен тогда не удержался и скептически изогнул бровь. Уж кто-кто, а магистр ордена Рапторов был известен вовсе не своей любовью к церемониалу. – Ты выразил желание отправиться в Дозор Смерти. Это похвально. Прекрасная возможность для тебя научиться чему-то новому, чему-то что ты никогда не смог бы узнать здесь. Такие боевые братья — умеющие смотреть на ситуацию с разных сторон — особенно ценны, – добавил он, после чего поморщился словно от головной боли и извлек из груды на столе один инфопланшет.

Вынырнув на мгновение из воспоминаний, Эспен споро сменил позицию и приложившись к прицелу выбил ещё одного боевого сервитора. Последовавший за этим бросок доработанной светошумовой гранаты позволил ему ослепить противников уже начавших отыскивать его своими аугментированными глазами и ауспексами, и снова сменить позицию.

Барабанная дробь выстрелов звенящих о пласталь укрытия Эспена напомнила ему о моменте как Лиас, постучав по столу пальцами, передал ему тот самый инфопланшет который до сих пор лежал в келье десантника.

- Твоя будущая зона операций, советую потом ознакомиться, – отстраненно пояснил магистр. – Если вкратце, то тебя было решено отправить в Иерихон, Дозорная крепость Эриох. Там уже служит несколько боевых братьев из нашего ордена, так что по крайней мере с освоением проблем быть не должно. Зато проблемы ожидаются со всем остальным, – добавил Лиас нахмурившись.

- Зона Иерихонского крестового похода отличается редкой волатильностью и количеством противников, как снаружи так и, боюсь я, внутри. По мне — это просто крестовый поход где враги смеют оказывать хоть какое-то сопротивление… но наши бенефициары “там”, – Лиас ткнул пальцем куда-то в потолок, – так не считают. И с этим связано моё небольшое поручение, – добавил он наклонившись к Эспену.

Тогда Эспен тоже не увидел в этом ничего необычного. Сам характер войны диктовал что всегда есть основные цели, есть второстепенные и есть сопутствующие.

- Мне нужно, чтобы ты узнал о том, что происходит в Иерихоне. Не отчёты лордов-командующих, не доклады Инквизиции — сухие факты о том что происходит на местах. Взгляд снизу. Запоминай всё, что увидишь — взаимодействие Гвардии и Флота, компетентность офицеров на местах, действия орденов Астартес, действия противников, общие тенденции… и при возможности отправь доклад с кем-то из твоих братьев возвращающихся из своего долгого дозора, – Лиас тактично промолчал о докладах об операциях Дозора Смерти, вероятно оставив на усмотрение Эспена как ему поступать с клятвами неразглашения приносимыми Дозору Смерти.

Эспен так до сих пор и не решил для себя как будет поступать лучше — согласно правилам чести или исходя из привычного ему прагматизма. На поле боя прагматизм ему был точно ближе, как вот сейчас, когда он без лишних сожалений воспользовался укрытием имитирующем его собственного боевого брата и подбил ещё парочку сервиторов, прекрасно понимая что в реальном сражении он поступит точно так же.

- Лорды Терры хотят знать что происходит там на самом деле, и у них сложилось ощущение, что отчёты генералов, инквизиторов и их собственных агентов слишком ненадёжны и противоречивы. Слово Астартес же весит много, – Лиас говорил так, словно стрелял из своего болтера и его слова всплывали в памяти Эспена с каждым выстрелом.

Звон зуммера оповестил десантника о том что задание закончилось, а полигон осветил безжизненный белый свет от многочисленных люмен-сфер. Точно такой же свет был и в кабинете магистра Иссодона, он мог бы скрыть от человеческого взгляда следы возраста и усталости на лице магистра, но усовершенствованные глаза Эспена замечали морщинки у глаз и намечающиеся складки у губ Лиаса так же ясно, как он только что видел боевых сервиторов через свой оптический прицел.

Позволив себе усталый вздох, Эспен поднялся на ноги вспоминая завершение напутственной беседы с магистром.

- Впрочем, помни — мы не цепные псы Лордов Терры и их поручение это именно что небольшая просьба, – пояснил Лиас вперив свой взгляд в собеседника. – Не позволяй себе отвлекаться слишком сильно от основной задачи — уничтожения врагов Императора во всех их формах — ради того чтобы получить какие-то крохи информации. По моему опыту любой крестовый поход это та ещё выгребная яма интриг, амбиций и ударов в спину конкурентов, и я не думаю что Иерихон как-то в этом плане отличается, – подвёл итог Лиас позволив себе лёгкую улыбку. – В первую очередь тебе надо вернуться с новыми навыками и заполнить свой блокнот до краёв всевозможными уничтоженными врагами.

Эспен тогда мог лишь кивнуть в ответ. На самом деле такая вещь как “снайперский блокнот” назывался таковым скорее в дань традиции, потому как на деле это был инфопланшет в который Рапторы заносили каждую сложную цель которую они устранили и обстоятельства при которой она была ликвидирована. Туда вносилось всё — от оружия и используемого боеприпаса, до погодных условий, времени суток и даже особенностей гравитации. Обычно для этого использовались записи телеметрии с силовой брони, но иногда космодесантники вводили данные по памяти.

Эта традиция была важной частью ордена Рапторов. Каждый боевой брат мог в любой момент вспомнить кого и при каких обстоятельствах он ликвидировал, и вынести из этого уроки на будущее, чтобы в следующий раз действовать эффективней. Ходили слухи что Лиас Иссодон сменил уже три таких блокнота и даже почти закончил четвёртый.

Улыбнувшись Эспен выщелкнул магазин из оружия и передёрнул затвор, ловко словив рукой неотстрелянный болтерный снаряд вылетевший из патронника. Бросив взгляд на потёртое ложе своего оружия он вспомнил и последние слова магистра.

- Ах да, перед отправкой загляни в оружейную и возьми с собой свой болтер, – совершенно неожиданно для Эспена произнес Лиас поднявшись из-за стола и пожав тому руку. – Хоть это и не бесценный артефакт ордена, полагаю тебе, по крайней мере поначалу, будет проще с ним, – добавил он, оказавшись абсолютно прав. Всё же без своего привычного оружия Эспен бы чувствовал себя как минимум неуютно.

Проверив на терминале свои результаты и к сдержанной гордости обнаружив что он смог пройти эту симуляцию на три десятых секунды быстрее чем в прошлый раз, Эспен направился в свою каюту. Этот тренировочный бой позволил ему наконец прочистить свои мысли и прийти к ответу на вопрос мучавший его весь полёт.

Зайдя в каюту он без труда нашёл свой снайперский блокнот — видавший виды инфопланшет, заполненный где-то наполовину всевозможными достойными целями. Весь полёт Эспен думал брать ли его с собой или оставить на корабле, чтобы братья вернули его в орден до востребования. С одной стороны это противоречило его прагматичной натуре, но с другой — магистр Иссодон прямо сказал что служба в Дозоре есть повод научиться чему-то новому. А как Эспен может научиться новому, если будет постоянно оглядываться назад через плечо?

Именно поэтому он, убедившись в надежности протоколов шифрования, передал планшет серву, наказав ему вернуть блокнот в орден когда фрегат вернётся на Нумину. Эспен же заведёт себе новый планшет и лишь по возвращению обратно в орден сравнит свои записи и сделает ценные выводы. Похоже что именно про это говорил магистр.

И когда Эспен спустился с трапа фрегата навстречу стоящему у ворот ведущих внутрь станции космодесантнику в матово-чёрной броне с серебристым наплечником он чувствовал что всё сделал верно.

- Рад видеть тебя на дозорной крепости Эриох, брат Эспен, – прогрохотал космодесантник. Эспен без труда заметил на броне встречающего как характерные черты паттерна Ереси, так и орденскую геральдику. Кто-то в руководстве Дозора похоже обладал интересным чувством юмора раз послал встречать его Чёрного Храмовника. С другой стороны, несмотря на свою категорическую неприязнь к скрытности, выходцы из этого ордена и с куда большим пренебрежением относились к заветам Кодекса Астартес.

- Можешь звать меня Готтфрид, я являюсь братом-сержантом Дозора Смерти, – усмехнулся Храмовник. – Если есть вопросы, то лучше задай их сразу, а то я уже встречал вашего брата — молчаливые, словно на допросе.


Ракни

Ракни угрюмо смотрел на безбрежную черноту космоса сквозь алмазное стекло обсерваториума. К счастью, этот долгий полёт почти подошёл к концу и фрегат что его вёз уже подлетал к Дозорной крепости Эриох. Волку внутри Ракни не нравились длительные перелёты — в замкнутых пространствах кораблей тот чувствовал себя загнанным в угол и с особой яростью тянул за поводок воли опутывающий его, инстинктивно желая вырваться на свободу. Изнуряющие тренировки и спарринги с боевыми братьями помогали лишь до определённой степени, а вот наблюдение за мрачной красотой космоса немного успокаивало зверя и давало Ракни небольшую передышку в его вечном сражении.

На Эриохе ему должно было стать полегче — по рассказам станция была огромной, с полигонами где были воссозданы целые экосистемы. Там его волку будет где разгуляться и можно будет чуть ослабить поводок. Впрочем, сначала нужно будет пройти подготовку и принести первые клятвы.

Мало помалу ход мыслей Ракни скользнул от ближайшего будущего к не столь отдалённому прошлому. Он вспоминал пир на Фенрисе где собрались несколько Великих рот в почти полном составе. Волки отмечали славные победы и достойные деяния, то тут, то там раздавалась очередная похвальба и поднимались кружки полные мьёда. Все собравшиеся предвкушали новые походы против мерзких ксеносов и подлых еретиков, и славу которую они обретут принося тем погибель. Вот только на этом празднике жизни не было самого Ракни — он был совсем в другом месте, а компанию обычно склонному к одиночеству волку составлял Ульрик Убийца.

- Ну что ж, Ракни… нет, я не стану тебя осуждать — раз уж сам Русс снизошел до того чтобы послать такой явный знак, то кто я такой чтобы противиться его воле? – скрипучий голос Ульрика Убийцы разносился по коридорам Клыка.

К тому моменту Ракни уже закончил все приготовления к своей отправке в Эриох и ему осталось лишь дождаться окончания пиров перед отбытием флота с боевыми братьями в поддержку Великой роты Гуннара Красной Луны, а один из фрегатов должен будет сделать крюк в систему Эриох и доставить его в крепость Дозора Смерти. По привычке он сторонился компании боевых братьев, а потому не имея ничего лучшего, Ракни блуждал по Клыку где его неким образом нашёл Ульрик Убийца и, ожидаемо, отвертеться от общения с верховным Волчьим Жрецом у Ракни не было никакой возможности.

- Я лишь хочу тебя предупредить — поверь, ты ведь не один такой на моей памяти. У меня хорошая память и я помню каждого аспиранта отобранного в орден. И тебя я тоже помню, и как тебе было неуютно в стае. И ты далеко не первый, и явно не будешь последним кто ищет возможности почётной смерти вдали от боевых братьев из страха им навредить, – недобро оскалился Ульрик покачав головой.

- Я хочу чтобы ты знал — твой путь будет тернист и сложен. Добыть славную гибель приняв чёрное не так-то просто. Велик шанс что ты погибнешь безвестным, на планете далёкой от взора Всеотца по приказу человека которого ты не знаешь. Этой ли смерти ты хочешь? Этого ли ты ищешь? – вопрос заданный Ульриком до сих пор терзал Ракни.

Чего он хотел на самом деле? Уйти из стаи окончательно было верным решением, но от мыслей о возможности погибнуть глупо и бесславно во рту появлялся металлический привкус. Волк в его душе не желал умирать без боя. Он не желал умирать вообще. Но где заканчивались желания Ракни и начинались желания волка?

- Тем более что рядом с тобой будут те, кто не понимают тебя так как твои братья. Они не знают про то, с кем ты сражаешься внутри ежеминутно, – Ульрик ткнул пальцем в грудь Ракни. – У всех них будут свои демоны с которыми они будут воевать. Их традиции будут тебе неизвестны, их речь странна, а их принципы непонятны. И я даже не говорю о том, что тебя могут поместить в одну команду с сыном Лиона. Сможешь ли ты поладить с ними? Ведь в Дозоре тебе не позволят уходить в сторону от отряда и действовать независимо. Тебе придётся найти новую стаю и жить с ней или умереть с ней — таков их путь.

Ракни признавал, что в словах Ульрика был резон. Даже сейчас его продолжали терзать сомнения, но он упрямо продолжал придерживаться выбранного им курса действий. Не может зваться сыном Русса тот, кто ежеминутно меняет принятые решения. Возможно он допустил ошибку, но чашу отмеренную ему Ракни выпьет до конца.

- Однако скажу тебе прямо и без обиняков. Я считаю, что Русс послал тебе этот знак вовсе не потому что одобряет твоё желание уйти отсюда и тихо умереть в какой-то занюханной дыре. Он послал его, чтобы напомнить тебе кто ты такой! – рявкнул Ульрик дёрнув своей окладистой седой бородой.

В тот момент даже волк воющий в душе Ракни на мгновение стих, словно инстинктивно испугавшись неожиданного громового раската. Жаль что этот миг не продлился хотя бы чуточку дольше.

- За воем волка ты перестал слышать собственные мысли, Ракни! И коготь был послан тебе чтобы напомнить что ты один из волков, будь ты в стае или без неё. Всегда был и будешь. А также как испытание, – добавил жрец уже более спокойно, довольный произведённым эффектом.

- Коготь найденный тобой повреждён, его сила неполна. А такому оружию нельзя прозябать без дела лёжа на полке под стеклом — не проливая кровь врагов Всеотца оно захиреет и погибнет как и любой из нас. Это будет твоей последней сагой, – недобро улыбнулся Ульрик прекрасно понимавший что будет испытывать Ракни от такой ответственности.

- Восстанови коготь в его первозданной ярости. Ты же отправляешься в Дозор Смерти — в место где собраны космодесантники из сотен орденов, каждый со своими уникальными знаниями и традициями. Кому-то из них могут быть доступны знания неизвестные нам или же забытые за давностью лет. Да и Инквизиции, – последнее слово Ульрик словно сплюнул — в его душе Дни Позора горели всё так же ярко, как и века назад, когда предательство Инквизиции повлекло за собой самое опасное противостояние Космических Волков и Империума, – может быть что-то да и известно. Всё же не все из них оскотинились.

- Кто-то да поможет тебе увидеть нужный путь. Стань одним из стаи воинов в чёрном, хотя бы на время, раз уж среди волков Фенриса ты не нашел в себе сил это сделать. Позволь им помочь тебе, да помоги им в их целях взамен… и возможно откроешь для себя что-то новое, – если бы эти слова не исходили от самого Ульрика Убийцы, Ракни бы подумал что собеседник попросту издевается над ним… но слова верховного жреца нельзя было игнорировать.

Мысли Волка прервал лёгкий толчок, ознаменовавший сцепление корабля с приёмными манипуляторами дока. Его час пробил и время жизни в прежнем ордене подошло к концу — теперь его ждала служба в этом братстве тысячи знамён носивших чёрное и серебряное вместо орденских цветов.

С фрегата Ракни сходил в молчании, не попрощавшись с братьями и не оглядываясь назад, взяв с собой лишь свои вещи да футляр с бесценным артефактом. В конце концов он всё для себя решил и не видел смысла изображать радость и веселье на прощальном пире который братья устроили в его честь. Здесь он напишет последние строки своей саги или погибнет в безвестной дыре как и предупреждал Ульрик.

Док приветствовал его сонмом новых запахов от которых голова шла кругом и даже заставляла волка в его душе вертеться на месте в любопытстве. Помимо ожидаемых для таких мест запахов озона, машинной смазки и благовоний от многочисленных курильниц жрецов Омниссии здесь пахло космической пылью из тысяч систем и разносились повсюду запахи тысяч миров, каждый из которых вплетался в эту симфонию новой ноткой. Ракни даже не удержался и зажмурился на миг на середине трапа, но этот миг прошёл так же быстро как и другие, когда волк в его душе вновь рванулся с поводка. Как долго Ракни сможет ещё его держать? Десятилетия? Годы?

Более сильный запах — сверхчеловеческой плоти и пота — отвлёк Волка от его тяжелых мыслей. Повернув голову в нужную сторону Ракни увидел, как к нему шёл десантник в чёрной силовой броне с характерной для Дозора посеребренной левой рукой и наплечником покрытым литаниями ненависти. Изумрудно-зелёный наплечник с белым клинком более чем откровенно выдавал в пришедшем Тёмного Ангела, однако лишь мгновение спустя Ракни осознал кое-что более интересное о пришедшем — он учуял его запах до того как услышал. Его броня не издавала характерного гудения сервоприводов, а ступал неизвестный Ангел мягко, словно джиринкс. При этом когда сын Лиона подошёл поближе Ракни с удивлением обнаружил что тот даже несколько ниже его ростом.

- Рад видеть на Эриохе достойного сына Русса, – Тёмный Ангел снял шлем, открыв на удивление некрасивое для лионской породы лицо с мелкими чертами и редкими волосами. При этом его глаза чуть навыкате смотрели на Космического Волка с вежливым интересом и даже лёгким дружелюбием. – Не так уж часто вы здесь показываетесь, а ведь ваша волчья братия все как один прекрасные дуэлянты с которыми я всегда рад померяться мастерством в бойцовых ямах, – добавил он. Голос Ангела оказался куда более тихим и мягким, чем передавался через вокс-решетку шлема, причём говорил он, к некоторому удивлению Ракни, без малейшей издёвки и ноток высокомерия в голосе.

- Меня зовут Нехемайа Лотар и я брат-сержант Дозора. Впрочем, думаю нам обоим будет удобней если мы начнем обращаться друг к другу по имени, – улыбнулся Ангел. – У тебя будут какие-то вопросы, или мне сразу показать твою келью?


Кхамсин

Благовония в чашах тлели наполняя кузню одуряющим ароматом и укутывая помещение лёгким туманом. Бессловесные сервиторы и многочисленные сервочерепа подлетали повинуясь мысленным командам, и подавали нужные Кхамсину инструменты пока тот вершил своё техноколдовство над очередным образцом оружия попавшимся в его механодендриты.

- Запись начать. Увеличение ротации на пять процентов позволяет повысить мощность плазменного контура на восемь и три десятых пункта. Необходима компенсация упавшей стабильности пучка и повысившихся требований к энергоёмкости. Возможное решение — установка дополнительных батарей способна решить вторую проблему за счёт увеличения веса оружия. Конец записи, – отстранённо произнес он, зная что вся телеметрия и так записывается бронёй и многочисленными камерами.

Однако много кто гнавшийся за максимальной эффективностью забывал что слова, помимо прямого предназначения передачи информации, также несли за собой силу. А в вопросах требовавших творчества столь же сильно сколь и точности, именно слова могли стать необходимым элементом для достижения важного прорыва, слова сказанные под влиянием момента и способные навести на нужную мысль позже, уже при просмотре записей.

Подключившись к когитатору через нейроинтерфейс Кхамсин запустил станок, отправляя на создание прототип сопла который должен был помочь с фокусировкой пучка. Технодесантник черпал вдохновение из образцов Великого крестового похода, но внёс пару своих дополнений в конструкцию чтобы сохранить стабильность сгустка на всём участке полёта — если обойтись стандартным решением, то прицельная дальность упадёт на четверть. Может дилетантам это и казалось приемлемым решением — обмен мощности на точность — но сама сущность Кхамсина восставала против такой халтуры.

Жаль что не все разделяли его подход. Наблюдая сквозь армаглассовую дверцу за тем как слой за слоем появлялась в металле новая деталь для модернизированной плазменной винтовки, технодесантник вспоминал разговор с магистром кузни Атронусом Гейсом перед своей отправкой в Дозор Смерти.

Их разговор проходил вдали от посторонних ушей, в святая святых технодесантников Фаланги — просторных цехах мобильной звёздной крепости, где непрерывным потоком шло производство как всевозможных расходников, так и запчастей для техники, запасных комплектов брони и куда более сложного, технологически ёмкого снаряжения.

Атронус сидел на троне управления подключенный через свой нейроинтерфейс к когитаторным установкам кузни, ежесекундно наблюдая за ходом работы бесчисленных станков, механизмов и сервиторов, и лишь иногда отвлекаясь от своего долга чтобы заниматься сторонними проектами. Новое оружие, техника и мелкие доработки для брони должны были привнести больше славы в орден и поспособствовать ещё более эффективному уничтожению врагов Императора где бы сыны Дорна их не встретили. От трущоб Терры до краёв галактики — Его преторианцы должны быть способны выследить и уничтожить врага, сломить любую крепость или возвести непробиваемую оборону и Атронус вносил свой посильный вклад в эту грандиозную задачу.

- Будь внимателен к мелочам, – первым делом сказал Атронус, когда Кхамсин пришёл к нему за советом. – Даже в самой отлаженной производственной цепочке могут возникнуть сбои. Один необработанный заусенец на одном станке может привести к браку целой серии болтерных снарядов, который, если его вовремя не обнаружить, может привести к гибели множества боевых братьев, – Атронус по долгу службы был не столько изобретателем, сколько производственником.

Его речь изобиловала примерами и жаргонизмами отсылающими к выпуску чего-то, к серийному производству, а не к нахождению нового и неизученного как привык слышать Кхамсин от своего учителя на Марсе, но в чём-то их манера говорить была похожа. Оба они вещали с удивительной страстью для существ посвятивших себя служению Омниссии.

- Ты технодесантник несомненно достойный своего Machina Opus, – слова Атронуса были не столько похвалой, сколько констатацией факта. Не было технодесантников недостойных своего знака. – Твои методы нестандартны, а мышление нешаблонно. На первый взгляд в Дозоре Смерти ты лишь разовьёшь свои навыки, отточишь методы и наберёшься знаний недоступных для изучения где-либо ещё. Однако…

Тяжелое шипение пресса начавшего штамповку гильз для болтерных снарядов заглушило речь магистра и отвлекло его на несколько мгновений, в течении которых Атронус убеждался в том что оборудование работает штатно, а продукция выходящая на конвейерную ленту надлежащего качества.

- Однако повторюсь. Будь внимателен к мелочам, – продолжил магистр кузни. – Да, в Дозоре Смерти ты встретишься с тайными технологиями и методиками Инквизиции, и самого Дозора, равно как и с опытом технодесантников из множества орденов… но далеко не все они будут столь открытыми к инновациям и творческому подходу как ты. Вспомни труды Лисола Блэйна, брат. Liber Proditor Armorum — работа вне всякого сомнения достойная пополнить благословенный Кодекс Астартес…

Атронус повернул голову к Кхамсину и сфокусировался на нём многочисленными визорами своего шлема, скорее всего желая подчеркнуть важность своих слов и придать им больший вес.

- Она не была пропущена лишь из-за ретроградов ордена Железных Рук, – гнев в голосе магистра кузни не скрывал ни его модулятор речи давно заменивший его голосовые связки, ни массивный шлем. Хоть с того случая прошло уже почти два тысячелетия, эта история продолжала оставаться больной точкой в отношениях двух орденов, то затухая, то расцветая вновь.

- Как когда-то Пертурабо не мог признать Рогала Дорна лучшим во всём что касается осадного дела и архитектуры, так и Железные Руки в своей гордыне не смогли признать что кто-то лучше них разбирается в бронетанковой технике, – с пылом в голосе добавил он. – Эти дети в телах взрослых. Опасайся таких людей, Кхамсин. Тех чья гордыня, убеждения и консерватизм затмевают здравый смысл и волю Императора. Я не сомневаюсь что такие есть даже в Дозоре Смерти.

Резкая трель зуммера отвлекла Кхамсина от воспоминаний, вернув его к делам настоящего. Прототип нужной детали наконец-то был готов и технодесантник с нетерпением открыл армагласовую дверцу доставая механодендритами ещё горячий защитный кожух со встроенным фокусировочным соплом нужной формы. Внимательно осмотрев получившуюся деталь Кхамсин первым делом убедился что в конструкцию не закрались искажения характерные для холодной плавки, после чего просканировал деталь ауспексом, проверяя металл на дефекты и полости. Конечно прототипу не нужна была живучесть серийной модели, но он не хотел чтобы интерференции из-за недочётов конструкции исказили эксперимент.

Затем настало время сборки. Кхамсин отсоединил нейроинтерфейс от порта станка и принялся споро собирать конструкцию собственного изобретения. Укладывались провода, подгонялись пазы и зазоры, и мало-помалу винтовка приобретала завершенные черты. Разгонная камера встала на место с приятным щелчком, а винты, используемые вместо молекулярных заклёпок на прототипе, крепко закручены и поджаты специальными шайбами. Последними своё место заняли защитный кожух и стабилизирующее сопло.

Убедившись в отсутствии видимых дефектов Кхамсин приступил к проверке систем этого сложного и, откровенно говоря, капризного оружия. Он убедился что камера розжига герметична и из неё нет утечек паразитного тепла, что сверхпроводящие магниты разгонной камеры работают штатно не допуская опасных флуктуаций и что фокусировочное сопло обладает требуемой соосностью с разгонной камерой. Последней он проверил проводку, убедившись что все сигналы доходят верно и нигде нет пробоя — меньше всего он хотел бы увидеть короткое замыкание при начале работы разгонного контура.

Следом шло пробуждение духа машины. Читая техно-литании активации на бинарном Кхамсин привычно, шаг за шагом выполнял ритуал зарождения машинного духа и его разум преисполнился радости в миг когда ему в ответ пришли первые пинги на бинарном. Сотворение духа машины при создании техники всегда было особым для него моментом — ведь именно когда механический разум пластичен и подобен слепому котёнку, тыкающемуся мордочкой в поисках матери, можно заложить фундамент который в свою очередь позволит оружию верно служить на пользу ордена и человечества долгие годы.

Именно потому учитель Кхамсина — магос Мирзаки — искренне презирал тех своих собратьев по вере, кто в создании экспериментальных образцов подходил к созданию духа машины небрежно, оправдывая свою лень и халатность тем, что создаваемая ими техника не будет работать в будущем полноценно, а нужна лишь для узкого спектра проверок.

Задав нужный набор инструкций духу машины и оставив его обрабатывать полученные вводные, Кхамсин отправился на полигон, в излюбленный им уголок где он проверял экспериментальные образцы. Сервиторы уже устанавливали там бронелисты призванные имитировать защиту тактической брони дредноута — терминаторских доспехов. Боевые братья тем временем оттачивавшие на стрельбище свои навыки, с интересом наблюдали за тем как Кхамсин закрепляет своё оружие на стенде и живо спорили о возможных результатах очередных испытаний.

Даже Астартес подвержены скуке от повседневной рутины и для боевых братьев, несущих службу на борту фрегата летящего в Иерихон постоянные проверки экспериментального оружия технодесантником были неплохим развлечением.

Убедившись что приготовления завершены, Кхамсин подал сигнал по воксу, запуская системы винтовки. Мерное гудение магнитного контура и зеленоватый свет в ребристом кожухе разгонной камеры наполнили притихший полигон и Кхамсин с удовлетворением взглянул сквозь армагласс на ожившее творение рук своих. Теперь оставалось лишь посмотреть на то, насколько хорошо оно будет выполнять своё предназначение.

Отправив второй сигнал по воксу, Кхамсин услышал как с натугой загудела разгонная камера, увидел как плазма засветилась через ребристый прозрачный кожух и как сгусток высокоионизированного газа с характерным воем устремился к установленной мишени. Хлопок от взрывного испарения успешно погасили системы шлема и аугментации Кхамсина, после чего технодесантник, не обращая внимания на гомон и пересуды боевых братьев, направился лично осмотреть мишень, не дожидаясь даже пока та остынет.

Предварительный осмотр показал что Кхамсин добился успеха. Ему удалось добиться мощности даже выше расчётной, при этом не выйдя за пределы рабочих параметров оружия, что значило отсутствие необходимости в более дорогих и экзотических материалах которые было бы сложнее обрабатывать и чья подготовка потребовала бы куда более изощренных ритуалов.

А это, в свою очередь, значило что Кхамсин на шаг приблизился к своей задаче — пониманию работы плазменного оружия времён Великого крестового похода. Проблема современного плазменного оружия была вовсе не в нехватке мощности, а в склонности к перегреву при длительной стрельбе и катастрофических флуктуациях магнитных полей сдерживающих плазму. Но этой проблемы не было тогда, когда легионы космических десантников во главе с Императором и его примархами несли погибель ксеносам — значит всё что нужно было сделать, это восстановить эти утерянные знания, исправить закравшиеся в конструкцию ошибки, и вернуть плазменному оружию требуемую надёжность и выносливость при сохранении прежней мощности.

И теперь, обладая пониманием как можно повысить мощность без потерь в надежности, он мог увеличить эффективность работы энергетического контура оружия сохранив прежнюю мощность и таким образом убрав склонность оружия к перегреву на всех режимах работы. Довольный собой Кхамсин продолжил испытания решив отстрелять винтовку “до железки”, а сам погрузился в воспоминания о поручении, которое ему вдогонку дал магистр кузни.

- И последнее перед тем как ты отправишься, Кхамсин, – прогрохотал Атронус. – Меня радует то, с какой лёгкостью тебе даётся темпераментное плазменное оружие. Кажется что плазма для тебя что воздух или вода — настолько естественно ты с ней управляешься. Но одного этого мало, – добавил он подключившись к какой-то из систем кузни.

- Я передам тебе инфокристалл с копией кое-какой информации… – продолжил он вставляя механодендритом в разъём когитатора небольшой кристалл. – И мне хотелось бы, чтобы за время своего долгого дозора ты попробовал освоить и этот вид энергетического оружия. Мы сражались им во времена когда Дорн ещё ходил среди нас, но уже давно как почти прекратили. Ныне количество врагов человечества кажется мне ничуть не меньшим чем было тогда — просто о многих из них мы ещё не знаем или только начали узнавать. Нам нужно больше разного оружия в своих арсеналах, а служба в Дозоре Смерти может дать тебе доступ к информации, которая обычно оставалась бы для тебя закрытой. Воспользуйся этой возможностью, – добавил Атронус протянув технодесантнику инфокристалл.

Подключив его к своему разуму Кхамсин на мгновение потерял дар речи, поняв что Атронус передал ему обрывки СШК по производству и принципам работы древнего волькит-оружия. Тогда он понял насколько серьёзен был магистр кузни.

И даже когда он закончил работу над прототипом винтовки, оставив её в арсенале фрегата и спускался вниз по трапу, из разума Кхамсина не уходили слова Атронуса. Оружия и вправду никогда не бывало слишком много. Но сможет ли он оправдать его доверие? Скольким ещё магистр кузни поручал подобное задание?

- Технодесантник Кхамсин! – ожидаемо новоприбывшего космодесатника встречал боевой брат из Дозора Смерти, однако по какой-то злой иронии в геральдике этого Астартес узнавалась символика Железных Рук. – Меня зовут Эйгион Бельмон и я брат-сержант Дозора Смерти.

- Я надеюсь разногласия между нашими орденами не позволят помешать совместной работе на благо Императора и Омниссии. Более того замечу, что знаком с трудами достопочтенного Лисола Блэйна и считаю что мы много потеряли не добавив его работу в состав Кодекса Астартес, – неожиданно для Кхамсина добавил он снимая шлем.

Открывшееся технодесантнику живое, почти лишенное аугментаций лицо поневоле заставило Кхамсина задаться вопросом, уж не за жизненную позицию этого десантника отправили в Дозор Смерти?

- Но полагаю о вопросах пути Машины мы можем поговорить и позже, А пока что следуй за мной — я проведу тебя в твои покои. И если у тебя есть какие-либо вопросы, то не стесняйся их задавать, я постараюсь максимально подробно ответить на них, – пояснил Эйгион.