Чего у старшей Клиффорд-Бриггс было не отнять, так это умения слушать. Когда собеседник начал говорить, она аккуратно отложила приборы – уже знакомые Нату деревянные палочки – в сторону и, положив перед собой руки, внимательно выслушала все сказанное. Доктор отметил мимоходом, что девушка, в отличие от большинства разговаривающих с незнакомцами, не скрещивала руки и не замыкалась инстинктивно, а значит, была, вероятно, была готова к более или менее открытой беседе. Да и в принципе Клиффорд-Бриггс производила приятное впечатление неглупой и воспитанной девушки, и ничего, что могло бы позволить заподозрить ее к отношению к каким бы то ни было культам, не наблюдалось. Конечно, это было только первое впечатление, а в тихом омуте известно кто водится, но, по крайней мере, пока что было так.
Когда доктор договорил, Эвелин осторожно кивнула с небольшой задержкой, подтверждая, что все услышала и поняла, и, отпив рекафа, ответила несколько извиняющимся тоном:
- Господин Эр, мне очень лестно, что с вашим вопросом вы обратились к мне, но, - она пожала плечами, чуть разведя руками, - боюсь, не смогу в должной мере оказать вам содействие. Видите ли, - девушка на секунду прикусила губу, что не укрылось от внимательного взгляда выглядящего беспечным аколита, - я сейчас пребываю в несколько затруднительном положении, и времени на лекции у меня пока что нет. К тому же из-за некоторых… - она замялась, отведя взгляд, - жизненных обстоятельств я сейчас и сама не занимаюсь практиками: для них нужна гармония и равновесие, чем я пока что похвастать не могу.
Отпив еще рекафа и отставив чашку в сторону, она замолчала. Впрочем, вряд ли пауза эта была знаком к продолжению разговора – скорее девушка обдумывала, что еще добавить. Так и оказалось – спустя некоторое время она задумчиво продолжила.
- Но я рада познакомиться с уроженцем Мальфи – о вашем родном мире говорят разное, но никого он не оставляет равнодушным. К тому же мальфийское искусство всегда на высоте – одно это уже есть повод пообщаться с Вами. Если вы не против, я, после решения некоторых проблем, обязательно свяжусь с вами. Вот только, - вид у Эвелин и вправду был виноватый, - я не могу пока знать и даже предполагать, сколько это времени займет…
Ежели вам интересны духовные практики, то я бы порекомендовала все же побольше пообщаться с Учителем Джи – пускай он проверит Ваши чакры и подберет вам проводника на первых шагах по пути Познания. Видите ли, он зависит от многого: Вашей физической формы, предрасположенностей, того, какие чувства в Вас доминируют… Когда будет составлена карта Вашей нижней души, тогда можно будет определиться, какие медитативные практики и упражнения следует поставить во главе, чтобы исправить дисбаланс внутри. Плюс к тому, одновременно с достижением гармонии, необходимо поднимать нижнюю душу на иные планы, чтобы она приближалась к Свету и Форме Его – а это тоже требует, скажем так, анализа.
Говорила она увлеченно, но сохраняя достоинство: не орала на всю залу, не жестикулировала, как мельница, не тараторила пьяным автоганом. Речь она держала четко, выверено внятно, но сквозь подобную плавность пробивался внутренний огонь.
Нат посокрушался, что мисс Эвелин ему помочь не сможет, и тогда выложил на стол вторую карту: Джи говорил об обеих сестрах, как о живых, и аколит сыграл в неведение. Кажется, ему поверили – сестра покойной снова отвела взгляд и чуть ссутулилась:
- Увы, Бетти тоже не сможет помочь Вам – она мертва. Собственно, это и есть причина того, что я не могу Вам помочь и провести к Свету по узкой Тропе-меж-Тенями…
Несколько наводящих вопросов, выражение понимания, как сильно подкашивает смерть близких, небольшое растравливание нервов – и вот и дополнительные пояснения:
- Да, я тоскую по младшенькой, но не в этом дело. Вернее, не только в этом: мне кажется, что ее смерть была неестественной. Что? Да, насильственной – но каким образом, я не пойму. Я пока что пытаюсь разобраться в этом деле, успокоить себя, поняв, что это только несчастный случай или болезнь, как нас в том уверяют, но пока что не нашла подтверждения ни сказанному, ни подозрениям. Именно поэтому я пока что не равновесна и не могу Вас поддержать: слишком много сил душевных и физических уходит на то, чтобы докопаться до истины тогда, когда все уверены, что она и без того на поверхности и всем известна…
Впрочем, что я распинаюсь? – смущенно продолжила она, - Вам наверняка это не интересно, да и негоже на постороннего человека вываливать свои беды – простите, это от нервов. Даже на учебе я все не могу отвлечься, и отвечаю подчас невпопад. В общем, господин Эр, примите мои извинения, - девушка вымученно улыбнулась, - но я пока что вынуждена ответить отказом.
***
О, содержимое дамских сумочек, ты творишь чудеса! Будь то леди или работница, законопослушная матрона или молодая авантюристка, у любой ты найдешься, и любая может воспользоваться твоими чудесами, распахивая тебя, как ящик Пандоры!
Но не каждая может, как Скай, с помощью одной только косметички сменить образ столь радикально, что мало кто сможет соотнести двух виденных женщин. И пускай результат десятиминутной работы не обманет настоящих профи, привыкших считывать человека от и до и запоминать не внешность, а повадки, и продвинутых сканирующих духов машины, чей алгоритмизированный разум не берет в расчет подобные ухищрения, но для обычных обывателей, верных подданных Его-на-Троне, и проделанного хватит за глаза и за уши.
Чуть сменив манеру речи и походку, став чуть более громкой и развязной, аколита прошлась кругом по рынку, где-то обмениваясь с собеседниками всего парой слов, где-то останавливаясь погрызть сушеных фиников, пока человек распинается о том, что знает и не знает, где-то общаясь почти лоб ко лбу, чтобы посторонние остались в неведении. Разные способы были: с кем-то срабатывало, с кем-то – не очень, и тогда девушка отчаливала, не нервируя дальше объект.
Помимо дел, связанных непосредственно с расследованием, пообщалась она и на темы, ходящие на «серой» стороне закона. Пока выходило ни шатко, ни валко – основная загвоздка была в том, что местные преступники работали уровнем ниже, и идеи сотрудничества с инопланетниками были от них далеки – не по карману просто. Зато за это время Скай трижды зазывали поиграть в карты, наперстки и так далее, явно с целью облегчить ей кошелек, разок откровенно предложили поработать карманницей, и еще – передать хрен пойми кому хрен пойми с чем пакет. Пару раз мужики откровенно бандитского вида лапали ее за задницу, однажды даже предложили без обиняков пойти за угол за десятку.
Из более или менее интересного можно было назвать два разговора: с невысоким круглолицым толстячком Тагором из аборигенов и с прилично одетым блондинистым парнем, представившимся после заминки Джошем.
Тагор, откровенно нетрезвый, показал ей переплетающиеся электро-тату на руке и сообщил, что является правой рукой одного из местных заправил, и готов и свести Скай со своим патроном – за процент от сделки, естественно – и на подпольные бои пропуск помочь получить, и в банду принять. Правда, звучал он как-то фальшиво: мог и цену себе набивать. А мог и действительно по пьяни язык распустить.
Джош был сдержаннее, воспитанным и приличным – почти белая кость. Покивав на слова собеседницы, он непрозрачно намекнул, что его в первую очередь интересует живой товар. Вот если Скай сможет свести его с людьми, которые могут поставить на арену новое интересное мясо вне зависимости от его, мяса, согласия, то… Глубокомысленная пауза давала понять, что в накладе девушка не останется. Чуть продолжив разговор, она узнала, что подойдет и не бойцовый товар: красивые мальчики и девочки будут в не меньшей цене, особенно если они хороших кровей и должным образом воспитаны. Ну и, желательно, девственны. Прочий подобный товар тоже подойдет – но к нему уже будет избирательный подход. Вот это уже был самый настоящий криминал, хотя и не совсем в той сфере, где искала Скай.
Что же до детективных вопросов, то тут тоже были «качели». Арсланчик был явно птицей более высокого полета, чем собеседники Скай, и те сказать о нем ничего не могли. Кто-то припомнил, что он частенько ставил на победу того или иного гладиатора, но и все тут – не густо, в общем. Зато подтвердилось, что в «Ориент» набрали, как минимум, десяток гладиаторов, и один из невольных информаторов упомянул даже, что выкуплены они были некой – или неким? – Деви Чериан. Короткая «пробежка» по инфосети подтвердила, что Черианы – влиятельный и знатный род, и их фамилия не раз встречалась рядом с теми же Сингхками, например. По «Деви Чериан» пока найти не удалось ничего – имя было и мужское, и женское, и в самом достойном семействе встречалось неоднократно. Но… это было уже хоть что-то, верно?
Немало удалось вызнать подробностей и по самой арене – теперь Скай могла считать себя если не знатоком Корней, то уж точно не профаном. Много было полезного, много было и шлака, но пригодиться равно могло и то, и другое, особенно для создания образа «своего» человека. Тем временем потихоньку начали открываться и букмекерские: сначала мелкие, сидящие в халупках или на улице под тентом, а потом уже и серьезные, где порог входа был от сотни тронов. Бордель тоже открылся, к слову. Так что можно было с уверенностью предположить, что прибыли или скоро прибудут и ланисты со своими клевретами – а значит, можно постараться, сунув барашка в бумажке сторожевым псам на входе, к кому-нибудь из них наведаться: например, к бывшим владельцам ныне свободных охранников небезызвестного клуба для золотой молодежи.
***
По поводу персоны связного Шульц-Нейманн кивнул, не раздумывая:
- Тогда в одиннадцать вечера в… нет, пожалуй, лучше в Общественном парке, что неподалеку от собора Хлодвига. Седьмая аллея, лавочку можно любую. Лучше вам появиться лично, чтобы мой эмиссар знал, к кому обратиться. Он сам вас узнает и первым обратится. Договорились?
Откинувшись на спинку стула и подвинув пепельницу, магистрат закурил, не сводя с собеседника холодного прощупывающего взгляда. Не смотря на достаточно расслабленную позу собеседника, Альвий понимал, что тот сейчас весь собран и напряжен, как готовый к выстрелу болт-пистолет. Наверняка он сейчас, как сканер, анализирует мимику, посадку, слова и интонации, формируя некий портрет своего визави и делая определенные выводы. При этом, к псайкеру не ходи, наверняка Шульц-Нейманн предполагал, что человек перед ним может изображать то, что сочтет нужным – да и сам магистрат вполне мог демонстрировать то, что хотел. И эта игра «ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь», могла иметь сколь угодно много слоев, и весь вопрос был в том, кто кого переиграет, если в том окажется необходимость. На стороне арбитра были «своя» земля и то, что он был Юлию нужен больше, чем тот ему, за аколита же играл гораздо больший и разнообразный опыт, полученный на службе Sanctum Officium.
Выслушав все сказанное, магистрат затушил сигарету и высказался:
- Думаю, я знаю, о каких смертях идет речь. Думаю, не будет нарушением протокола, если я официально заявлю, что гибель данных персон проанализирована и вынесено заключение, что в ней нет признаков нарушения Lex Imperialis, то есть преступлений против Империума. Для получения более актуальной информации рекомендую обратиться к станционным энфорсерам, в чьей юрисдикции дело в настоящее время пребывает.
Тем более, - с легкой насмешкой продолжил он, - лицензирование частной детективной деятельности осуществляется ими же. Мы можем только легализовать право на межпланетное расследование. По всем прочим вопросам ответ будет представлен после подтверждения ваших полномочий: мой представитель будет говорить от моего имени, и можете считать, что все сказанное и услышанное им равносильно беседе со мной.
Ну а пока… - он щелкнул пальцами, - интересно следить за вашей логикой, почему от магистрата следствия утечка информации ожидается в меньшей степени, чем от иных начальников или уполномоченного по связям с Инквизицией, который, по-хорошему, и должен отработать вас и, получив подтверждение, обеспечить максимальную секретность вашему взаимодействию. Правда, без предъявления легатуры, розетты или инсигнии он вас бы вряд ли выпустил.
Намек на возможность отличиться Шульц-Нейманн демонстративно проигнорировал, прокомментировав только:
- «Необычных преступников» не бывает – они все так или иначе имеют общее. Ну или, с противоположной точки зрения, каждый уникален по-своему. Но, если я правильно понимаю ваши слова, то, опять-таки, лучше бы вам обратиться к «святошам», - он явно имел ввиду не Экклезиархию, а отдел благочиния, - вы, как бывший, должны знать это. Но, - новая полуулыбка, - воля ваша.
Надеюсь, время на беседу было потрачено не зря. – магистрат нажал кнопку селектора, пробуждая машинный дух, и огласил сообщение, - следователь Дэвис ко мне в кабинет.
Вскоре дверь распахнулась, являя вызванную персону.
- Проводите господина Юлия к выходу, - последовало короткое указание начальства.
- Так точно, – сдержанно кивнул подчиненный.
- До свидания, господин Юлий, вы нам очень помогли.
***
Темная ряса священника – хорошее средство для маскировки, одновременно и привлекающее внимание само по себе, и делающее ее носителя незаметным, как личность. Любой посмотревший сразу запомнит, что видел церковника, но вот каким он был, вряд ли сможет вспомнить точно – подсознательное клише, сразу повешенный ярлык закроют дорожку памяти. Но на сей раз Сифре не собирался быть незаметным – чтобы что-то выяснить, надо было появиться на «передовой» общения с потенциальными еретиками – или, как минимум, их родственниками. Действовать приходилось нахрапом и даже в чем-то экспромтом, что, конечно, было опасно – одна ошибка, и за последствия никто не станет ручаться. Мешало и то, что время было ограничено, а вот сколько его осталось – было неизвестно. А ведь разговорить надо было не одного человека, и даже не одну группу, а целых три, и при этом не вызвать подозрения у остальных!
Первыми священник решил «отработать» семью – и тут чуть не прокололся. Начав петь дифирамбы покойному, он столкнулся с недовольством: Раджван, хоть и был Сингхом, но все же был дурной овцой в стаде, и похвалы ему были не по нраву более благочестивым членам семейства. Но, ясное дело, открытой хулы они бы точно не приняли – свой все же, хотя и недостойный. Пришлось Сифре с легкой понимающей улыбкой выкручиваться, что все сказанное – то, как должны считать все со стороны, потому что юнец дурного нрава даже мертвым может подпортить репутацию семьи. Это было уже близко и понятно всем ревнителям славы рода – с клириком согласились, что обществу лучше знать только то, что положено знать.
Не удержались Сингхи от того, чтобы не подколоть и другие дома, явно стараясь показать, что Раджваново поведение не слишком-то отличается от некоторых представителей других домов: досталось и Чаттерджи, и Нангам – родственникам лорда-председателя, и Ядавам, и Сук Рамам, и Талванди, и даже, что добавили уже шепотом, Бандопадхьяйям – родственникам станционного кардинала. В общем, прошлись по всей старой «аборигенской» аристократии, с которыми они наверняка были «заклятыми друзьями».
Беседа прошла хорошо, и даже очень. Рудра Сингх, представительный седовласый мужчина с острыми усами и аккуратной бородкой, один из младших сыновей самого патриарха рода, высокомерно предложил:
- Вы, святой отец, человек, вроде неплохой – даже странно, что вы общались с нашим беспутным родичем. Но заходите к нам, если что – приятно будет пообщаться.
Было ли приглашение формальным и сделанным только во имя правил приличия, или же Рудра говорил искренне – неизвестно, но, так или иначе, вариант попасть к Сингхам появился.
Следующими жертвами обаяния Экзуперанси стала молодежь, хорошо знавшая Раджвана – эти поначалу относились к священнику осторожно и опасливо, подозревая, что он им будет сейчас читать нотации, но когда тот завел разговор о духовных практиках и совместных медитациях, расслабились. Какой-то моложавый накачанный мужчина с набриолиненными волосами, представившийся мистером Эдом Донделли, поддержал Сифре, подтвердив, что Радж крепко уважал старораджанские практики, и даже пытался их развить – не сам, конечно, а с помощью какого-то Учителя, которого, увы, по имени не называл.
Сразу начался короткий спор, в котором молодые люди пытались понять, кто же это был. Консенсуса они так и не достигли, зато упомянули знакомые имена сестричек Клиффорд-Бриггс. Одна девица, по макияжу скорее напоминающая гангерку, чем приличную барышню, например, заявила, что ныне покойная Элизабет тоже искала новые пути просвещения, а вот Эвелин, старшая, напротив, была не согласна с тем, что надо как-то модернизировать имеющееся. Сразу же пошли конспирологические теории, что и Радж, и Бетти не смогли достичь нирваны, и посему толи умерли от огорчения, толи были пожраны демонами, толи скончались от диссонанса и осознания собственного несовершенства. Вряд ли молодые парни и девчонки всерьез в это все верили – скорее, это был просто повод поболтать и щегольнуть эрудицией.
Отговорившись от настойчивых вопросов тем, что даже не представляет, чему еще мог учиться Раджван, Сифре плавно скользнул к третьей группе.
Беседа с официалами вышла спокойной и совершенно нейтральной: поздоровались, раскланялись, попили тэ из фарфоровых чашечек, поднесенных услужливой прислугой. Ясное дело, что ни о чем важном на похоронах речи и не шло, да и с незнакомым клириком никто не хотел откровенничать. Так бы все и прошло впустую, если бы два господина в твидовых пиджаках не обронили фамилию Холлидей. Экзуперанси прислушался и выяснил, что за наследство покойного начинается самая настоящая война: ажно две женщины пытаются установить материнство и отсудить у родителей бизнесмена право опеки над ребенком. А буквально вчера какой-то никому неизвестный тип подал заявление о признании его душеприказчиком умершего – дескать, так было указано в завещании, но родня его и на порог не пустила.
Прочие подробности остались покрытыми флером тайны – народ позвали на церемонию прощания с Сингхом. Ушли близкие родичи, ушли официальные представители. Дальняя родня сгрудилась за столами, молодежь повытаскивала фляжки и бутылки, решив начинать поминки прямо сейчас.
Сам же священник, разобравшись с церемонией, знал, что после молитв пойдет сожжение и развеивание праха, после чего похороны вступят в свою завершающую стадию – поминовение «до срока покинувшего мир благородного юноши». Следовало решить, остаться ли и попробовать потрясти народ еще, дождавшись, когда все будут в подпитии – и надеяться, что скажут что-то полезное, или не мозолить глаза и, раскланявшись, исчезнуть, отправившись по своим делам.
***
Поболтать свитские, которым было глубоко плевать что на Раджвана, что на Сингхов, что на похороны, были горазды: для них это было просто еще одним мероприятием их знатных хозяев, причем таким, где прислуга и помощники большую часть времени не требуется. Красота, не так ли? Тем паче, многие из них были между собой знакомы, а Рейнал был новым лицом, к тому же инопланетником, так что априори вызывал интерес. Его легкий нрав, готовность позубоскалить и открытость без панибратства тоже оказывали свой эффект. Так что никто не стал воротить нос от беседы.
Первым стрелок зацепился языками с Джейкобом, охранником Селима Сингха – одного из старших членов семьи, что управлял несколькими ресторанами и складами. Сам Джейкоб – светловолосый гигант с не сходящей с лица широкой улыбкой, был парнем простым и безыскусным, интересовался все больше девочками и хорошими стволами, показав себя и в том, и в другом истинным ценителем. Несмотря на то, что на зарплату он не жаловался, честно говоря, что получает раза в два больше, чем большинство его коллег, необычное оружие и редкое оружие он позволить себе не мог, но зато на зубок знал все его технические характеристики.
Свою невеликую коллекцию он все больше пополнял за счет разных необычных самоделок и того, что продавали из-под полы в Корнях. Ничего полезного из него вытащить не удалось – его хозяин, кажется, был обыкновенным бизнесменом, и ни в чем предосудительном замечен не был: ну или, по крайней мере, на сборища культистов, еретиков и отступников охрану с собой не брал. Намек же Рейнала на смену работы остался практически без внимания: телохранитель, пожав могучими плечами, ответил, что на станции варпова туча всяких охранных агентств, и те хорошего спеца оторвут с руками, не поскупившись на его ставку.
Чуть интереснее показался Маниш Сосидоса, слуга покойного Раджвана Сингха. Это был смуглый парень, вертлявый и непоседливый, с легко парящими руками настоящего мошенника. Одетый скорее подстать нобилю, он носил костюм с легкой нарочитой небрежностью, свидетельствующей о том, что парень очень любит форсить и производить впечатление лихое и бесшабашное: женщины от таких типажей частенько млеют, а у мужчин нередко чешутся кулаки.
Маниш был парнем общительным, если не сказать болтливым. Однако его разговорчивость, забивавшая эфир не хуже имперских новостей, на поверку оказывалась совершенно бесполезной: ни имен, ни мест он упрямо не называл, хотя явно присутствовал со своим господином на многих тусовках. Одно можно было сказать точно: парень в дела Раджвана был посвящен больше, чем кто бы то ни было, но не горел желанием распространяться о них. Из полезного можно было обозначить только то, что служба на Раджвана помогла ему сразу после смерти нанимателя найти нового работодателя, готового платить даже больше предыдущего. Обмолвился он и о том, что смерть Раджа, которой он вовсе не желал, все же оказалась ему полезной: теперь он финансово очень неплохо поднялся, и может позволить себе, скажем так, многое.
Оттерев Джейкоба, пытающегося ухлестывать за милостиво принимающей его сделанные с медвежьей грацией ухаживания Ливией, Дезидери сам подкатил с старшей горничной семьи Чериан, благо поухаживать там было за чем. Высокорослая и изящная, молодая девушка обладала классическими пропорциями гиспалиской гитары, высокой грудью и изящными манерами. Ее бледная кожа пустотницы и светлые, почти что белые волосы сразу выделяли ее из толпы раджанцев, все больше смуглых и черноволосых, а природная красота и сама по себе приковывала взгляд.
На поверку душечка-Ливия оказалась совершенно открытой и ни капли не чопорной, мило посмеявшись над шутками ганфайтера и позволив взять себя под локоток. Беседуя за бокалом шампанского о том, как Дезидери как-то спас одну девушку из лап торговцев живым товаром, положив в тот день добрую дюжину бандитов, горничная, совершенно искренне восхитившись смелостью мужчины, даже прильнула к нему, наградив аколита горячим поцелуем в небритую щеку, причем практически рядом с губами. Отстранившись, она блеснула из-под длинных ресниц сапфирово-синими глазами, проворковав, что с радостью послушает еще подобных историй – да и увидеть воочию способности такого отчаянного парня не против.
Расспрашивать ее о делах семьи Чериан и о Раджване сейчас представлялось не слишком логичным шагом – она явно была из тех, кто предпочитает слушать, а не говорить. Да и странно бы звучали такие вопросы от мужчины, пытающегося закадрить девушку, которая и без того явно выражает интерес к ухажеру.
Ее глубокий грудной голос и вправду очаровывал и завлекал, особенно когда прикрытая лишь легким платьицем пышная грудь тыкалась в плечо стрелка. От Ливии, укатанной в полог сладковато-пряных духов, буквально распространялся аромат фривольной доступности: она не была в полном смысле шлюхой, готовой всегда и со всеми, но явно привыкла не отказывать себе в наслаждениях ни на йоту. Притягательная, по-кошачьи грациозная, она приковывала взгляд и надолго оставалась в памяти.
К сожалению, дальнейшему развитию отношений помешал колокол, возвестивший начало поминальной церемонии. В отличие от подавляющего большинства слуг, Ливия должна была сопровождать своих господ и в соборе, держа канделябр с освященными свечами, так что она, поцеловав Дезидери во вторую щеку и подставив ручку Джейкобу, упорхнула, напоследок подсказав Рейналу адрес поместья семьи Чериан и сообщив, что готова продолжить беседу хоть после поминок, хоть на следующий день. Охранник, грустно посмотрев ей в след, предложил хлебнуть пивка – все равно ближайший час делать нечего. Ганфайтеру следовало решить, что делать дальше: оставаться ли на месте, ожидая Ливию и разговаривая с другими присутствующими, отыскать ли Сифре, поделившись своей информацией и узнав, что удалось узнать священнику, или же просто удалиться, сочтя, что ничего полезного больше не вытянуть.