Новости на Радже, как видно, крепко любили: перечень бумажных и оцифрованных изданий, с которыми любой желающий мог ознакомиться, грозил растянуться на пару заполненных убористым почерком свитков. Найти в этом объеме ту жемчужину, которую можно изучать и не сомневаться, что информация не ангажирована, было весьма непросто: спонсируемые правительственными организациями газеты выдавали исключительно императороугодные сведения, перемежая их панегириками власть предержащим, спонсируемые благородными домами акцентировали внимание на заслугах той или иной семьи, желтая пресса перемывала косточки всем и каждому.
Криминальная хроника, размерами от половины странички до нескольких разворотов, была, ясное дело, в каждом втором издании. Треть из них просто перепечатывала новости из официальных изданий: «Rajastan Times», «Raj-Express», «Imerium Age», «Dina Thanthi» и субсекторального «Telegraf», еще треть перефразировала их же своими словами, а прочие пытались устроить собственное журналистское расследование, не отходя от когитатора. Если верить последним, то Раджа погрязла в убийствах, коррупции и ереси, и каждая смерть была следствием клановых разборок или действий сектантов, а каждое крупное ограбление – попыткой подрыва чьего-то благосостояния или же финансированием самых черных мероприятий.
Более или менее нейтральные версии, и расширенные по сравнению с официальными, выдавали специализированные «Lex Press» и «Criminal Herald», которые изобиловали детальной информацией, правовыми оценками, беседами с правоохранителями, а также статьями о баллистике, трасологии, почерковедению и иным отраслям криминалистики. К сожалению, эти издания, будучи серьезными журналами, избегали данных, позволяющих идентифицировать личности преступников, жертв и мест преступления: для того, чтобы прочитать это между строк, требовалось хорошо знать Раджу.
Единственное полезное, что сумел установить Натаниэль, так это потенциальную персону того тела, которое ему обещалась представить Лотта. Последним «странным» покойником, которого нашел лорд Эр, был некий Раджван Сингкх, представитель младшей ветви разветвленного рода Сингкхов. Судя по слухам, мужчина был холост и имел открыто бисексуальные склонности: последним его постоянным партнером был некий Гаурав Гупта, недаучившийся архитектор и модель.
Сам Раджван числился в реестре правоведов станции, но никаких данных о его профессиональной деятельности Нат так и не нашел. По всей видимости, мужчина, получив образование, ни дня не практиковал.
Исходя из рассказа лица, пожелавшего остаться безымянным, свою последнюю ночь покойный провел в своем доме, в небольшой компании из полутора десятков гостей, развлекаясь кальяном, алкоголем и игрой в фанты. После рассвета все разошлись по спальням, и господин Сингкх тоже. К вечеру он так и не появился, и гости отправились проведать хозяина, который, как оказалось, лежал на скомканных простынях в луже собственных нечистот с выражением беспредельного ужаса на лице.
***
Рейнал был прав: местные на них откровенно косились. Впрочем. Дальше взглядов дело не шло: в большинстве других андерхайвов местные братки уже давно бы подвалили к чужакам с вопросом, что те здесь забыли, а на Радже, гляди ж ты, предпочитали не связываться. Возможно, дело было в том, что местная публика была в основном щуплой и субтильной, хотя и жилистой, и Дезидери в одиночку мог раскидать с десяток аборигенов, даже не вспотев.
Впрочем, дело могло быть и в том, что новоприбывшие не слишком отличались от жителей культурной части Раджи, и их присутствие не казалось столь уж диким. По крайней мере, за время прогулки стрелок заметил несколько светлокожих людей, одетых не в местные тряпки, а во вполне обычные костюмы. По всей видимости, люди из центральных зон иногда появлялись в Пристенках по своим делам, и Рейнала с Сифре и приняли за одних из таких визитеров.
Главным было то, что прямой угрозы опытный охотник не замечал. Вообще, странным казалось скорее то, что многие мимохожие люди вообще не носили оружия, даже импровизированного – это тоже было не вполне типично. Вообще единственный человек, который мог представлять хоть какую-то угрозу, был держащий в руках увесистую дубинку неохватных размеров толстяк с лоснящимся лицом, сидевший на хлипкой табуретке перед лавочкой, в которой несколько женщин в кричащих платьях с платками на головах торговали всяческой бижутерией. Учитывая, что на Радже законы об оружии были достаточно лояльными, оставалось только дивиться, почему конкретно здесь его так мало.
А пока Рейнал озирался по сторонам, Сифре изучал особенности местного Имперского Культа. По всему выходило, что раджанцы, хоть и с натяжкой, ему соответствуют. В догматах Миссионарии неоднократно указывалось, что локальные культы на диких и малоразвитых мирах поначалу не следует приводить к общей концепции Кредо, а сохранять, интерпретировав их в веру в Него. Такое слияние приносило гораздо большие результаты, чем действия igni et ferro. Раджа не была малокультурным миром – но, видимо, миссионеры Августинианского крестового похода воспользовались аналогичным подходом.
Самым скользким моментом было обожествление де-факто мутантов: четыре руки, избыток глаз, звериные головы – не то, что ожидается от имперских святых. Впрочем, пока не начиналось поклонение излишествам, это можно было терпеть. К тому же, как краем уха услышал отец, все эти мутации, изображенные на статуях, мозаиках и фресках, являли собой не подлинное искажение божественных человеческих Плоти и Духа, но метафизическое отображение неких черт тех или иных угодников. Такое было еще допустимо, так что, не склоняясь к консервативному доктринёрству, раджанский вариант Кредо можно было признать нормальным и допустимым к исповедованию.
Что же до теософских трактатов, связанных с ним, то здесь требовалось отдельное схоластическое исследование на предмет анализа глубинных и неявных догм. Сифре мог, конечно, сам заняться этими экзерсисами, но можно было сэкономить время и поискать труды кого-нибудь из богословов, исследовавших местные верования – такие наверняка были. Впрочем, можно было поискать и подходящего собеседника, который рассеет своим знанием мрак невежества в этой весьма узкой сфере.
Тем временем к аколитам, столь щедро тратившим деньги, подошло несколько туземцев. Против ожидания – не бандитов, по крайней мере, с вида. Возглавлял их костлявый мужчина с пергаментно-сухой кожей и глубоко запавшими глазами, облаченный в желтую рясу и опирающийся на тяжелый церемониальный посох. На плече у аборигена сидела облезлая одноглазая обезьянка, за спиной же его стояло трое юношей, в серых кашаях, висевших на одном плече.
- Брат мой, - желторясный вежливо поклонился Сифре, а следом склонились и бритые юноши, - твоя щедрость к сирым и бедным велика, и милость такая удобна Императору. Но не думаешь ли ты, что добротой своей порождаешь грех алчности как в сердцах тех несчастных, кому ты дал подаяние, так и тех слабых духом, кто узрел твое богатство? Во всем нужна гармония, и ты ее невольно нарушаешь.