Настала очередь Амелии молчать. Она, казалось, колебалась и потому медлила с ответом — но по какой причине? Не доверяла? Не хотела обременять проблемами, которые затрагивали лично её? Сомневалась, что он поймёт и не осудит?
— Вы правы, — сказала она наконец, — я всё ещё ваша жена. Перед вашим отъездом я обещала, что найду способ уничтожить запись в церковной книге о заключении нами брака. И я бы сдержала слово, дабы не дискредитировать вас как двоежёнца в глазах британского общества, задумай вы по возвращении на родину обзавестись супругой по статусу.
Вид у Амелии был виноватый. Или показалось?
— Я задержалась с исполнением данного слова, потому что неотлучно находилась здесь. На случай если вдруг наступит ухудшение и придётся бежать за доктором...
Женщина развела руками, подавив нервный смешок.
— Я не очень-то рассчитывала на помощь, но он не отказался прийти. Даже не знаю почему. Скорее всего, из за вас — вряд ли из уважения ко мне. Хотя... ни я, ни Сэм не причинили вреда никому из его родственников.
Горькая, кривая усмешка пробежала по губам женщины. Остальное она говорила, отвернувшись к окну. Не хотела встретиться с осуждающим взглядом.
— Вы правы и в том, что местные жители не станут мириться с моим существованием, если я продолжу жить здесь. И я не останусь. Но прежде, чем я уеду, я хочу отомстить. Я желаю мести каждому, кто причастен к смерти моего мужа. Кто осквернил его память дурным словом. Кто поглумился над нашим жилищем и его вещами. Не будет мне покоя, пока все они не познают, что такое истинное, невыносимое страдание.
Она резко повернулась, глаза её горели.
— Вот какую женщину вы взяли в жёны, сказав перед Господом и людьми "Да", — завершила она с вызовом.