После визита доктора потянулись долгие дни ожидания, без прогнозов, без обещаний, без хоть какой-то мало-мальской ясности. Дни и ночи, полные надежд и мыслей. Женщины дежурили у постели больного посменно, и за это время Амелия успела передумать многое — особенно когда её очередь выпадала на ночь: как поступить, когда Грей очнётся, и что делать, если нет; что и как говорить, если всё-таки да; что предпринять уже сейчас для собственной и окружающих безопасности, а какие шаги оставить на потом, в ближайшем будущем, как вообще жить без пени за душой в полуразграбленном поместье или, может, лучше бежать в другой город, штат, страну... Иногда, погружённая в тревожные размышления и вымотанная монотонной работой сиделки, Амелия засыпала прямо в кресле. Такое случалось в основном на рассвете или незадолго до него — в эти часы, как известно, человеческий дух и тело особенно уязвимы.
Но все слова, которые она заготовила, смешались и забылись, стоило Марте вбежать в комнату с радостной новостью. Очнулся наконец и спрашивает её. Зачем зовёт, почему? Их расставание нельзя было назвать благодушным — и даже нейтральным. И всё же он хочет её видеть, предпочитая куда более лёгкой компании разговорчивой Марты. Первая, о ком он спросил, едва открыв глаза, была она, леди Амелия.
— Слава Всевышнему, он сохранил Вам жизнь... Доктор не давал никаких прогнозов, но мы делали всё, что он предписал.
Амелия старательно обошла стороной тему «того вечера», концентрируясь на настоящем и как бы прячась за ним. Но на вопрос, так долго её терзавший, всё же решилась:
— Но почему? Почему вы вернулись и зачем было так рисковать? Собой и своим титулом и будущей жизнью в Англии в статусе законного наследника...
Упоминание о скором отъезде, да ещё в виде столь твёрдого обещания, огорчило Амелию — к её полной неожиданности. Руки её дрогнули и, не найдя иного препятствия, затеребили подол платья.
— Не нужно... То есть я хотела сказать, вам не обязательно торопиться с отъездом. Конечно, если вы располагаете временем и можете себе позволить немного задержаться, — быстро добавила она, смутившись и чуть покраснев. — Мне необходимо... Я хотела бы... Мне нужно пожить в этом городе какое-то время, прежде чем уехать. Но я боюсь оставаться одна теперь, после того нападения. Пока вы были без сознания, я не выпускала из рук вашего пистолета, вздрагивая от каждого шороха, и всё страшилась, когда же они придут снова! К счастью, никто больше не явился, но вдруг они вновь попытаются... А вы так храбро защитили нас с Мартой, один против стольких... Не знаю, могу ли я снова просить вас о такой щедрости.
Вышло сбивчиво и, пожалуй, чересчур порывисто, из-за чего Амелия смутилась ещё больше и замолчала.