Стоило Иствуду заикнуться о Сэме, взгляд Амелии вспыхнул и потемнел. Нехорошо, не суляще ничего доброго. Как этот мужлан смеет! Он не знал её мужа ни дня — и с какой лёгкостью ставит на нём позорное клеймо.
Она сдержалась. Никто не видел связанных за спиной ладоней, сжавшихся в кулаки. Она должна выжить, даже если цена свободы — стать женой этого неотёсанного наглеца. Претерпеть позор, перешагнуть через себя, но во что бы то ни стало выжить. И первым на тропе её мести будет он, Грей Иствуд, посмевший публично оскорбить память Сэмюэля и, во всеуслышанье освещая свои намерения по отношению к ней, выставить её на посмешище какой-то... какой-то публичной девкой!.. Вещью, которую можно запросто купить на аукционе за пару медяков!
Воображение уже рисовало красочные картины возмездия, когда Амелия перехватила взгляд приблизившегося вплотную мужчины — и гнев схлынул, уступив место недоумению, а потом и заинтересованности. Что-то читалось в этих глазах такое, чего никогда не увидишь на лице деревенщины. Сознательное, умное, оно сквозило лёгкой поволокой и быстро пряталось в морщинках и обветренном загаре. Кто он такой и зачем затеял весь этот спектакль?..
Амелия не ответила на поцелуй — позволила себя поцеловать. Позволила взять себя под руку. Её тело будто перестало в полной мере ей принадлежать, превратившись в неодушевлённую ватную куклу. Силы вернулись лишь тогда, когда её снова схватили, грубо заломив локти — словно молнией прострелило. То была ярость. Ярость загнанного в угол хищника.
— Пустите! — закричала новоиспечённая миссис Иствуд, бешено обороняясь против двоих крепких конвоиров, насколько ей позволяло хрупкое телосложение.
Кому-то досталось коленом в пах, другой испытал на себе боль укуса. Плевать, что подумают. Плевать на приличия и comme il faut. Она не позволит так бесцеремонно к себе прикасаться!
— Грей, сделайте же что-нибудь! — воззвала Амелия к уже супругу о помощи.