Иствуд внимательно следил за палачом. Ведь стоит ему толкнуть Амелию - и все надо будет начинать сначала. Но тот не получал сигнала от мэра - и стоял, переводя взор поочередно на свою жертву, Клеменса и градоначальника. Амелия... Выглядела ошеломленной. Казалось, что она вот вот рухнет в обморок, но под белой перчаткой скрывалась углеродистая сталь. Происхождение и воспитание - с некоторой гордостью подумал Грей. И тут его настиг вопрос мэра.
- Почему? Что же, ответить на этот вопрос очень легко. Тут, на границе цивилизации, очень много мужчин и очень мало женщин. И я подумал, что ... что негоже пропадать такой красотке. Если цена вопроса - сказать Да священнику. Да, она была женой убийцы и ее осудили. Но ведь Господь завещал нам быть милосердными. И ведь, насколько я понял, главный убийца уже наказан. Так почему же нельзя попытаться спасти душу от вечных мук и позволить ей искупить все то зло, что она вольно или невольно совершила!? А что касается страха смерти... Там, где живу я, на самой границе Великих Прерий почти нет никакого закона и царит право сильного. И если моя жена попытается убить меня - о, ей будет несладко в любом случае. Ведь кто тогда защитит ее от орды кровожадных индейцев? Они адвокатов не слушают и милосердием не страдают. Так что... Я готов к церемонии.
Он широко улыбнулся и развел руками. Мэр предпринял последнюю попытку спасти ситуацию.
- Но где вы хотите венчаться?!
- Как где, конечно тут же, раз есть священник, невеста и Библия. Чего еще надо? Ах да, брачное ложе, но оно будет потом.
Грей бросил быстрый взгляд на Фишер. Понимает ли она, что он намеренно играет этакого рубаху парня, простоватого и недалекого, которого так легко обвести вокруг пальца? Не для нее - для зрителей. Надо сказать, что настроение толпы непостоянно как женское настроение. Только что все эти люди были готовы разорвать Амелию, но слова о боге и милосердии не так, чтобы заставили их изменить свою точку зрения, но немного смягчили их. К тому же далеко не все любили мэра. И тот факт, что того только что обвели вокруг пальца, заставлял их становиться на сторону Амелии и Грея. Судя по всему, подумал Иствуд, мэр и Клеменс сообразили это и не рискнут противиться. Мэр нехотя кивнул и палач, пожав плечами, стянул петлю с шеи Амелии. Грей осторожно взял под руку бледную от пережитого волнения женщину и обернулся к Клеменсу.
- Я ... мы ждем, преподобный.
Церемония и в самом деле была короткой. Фронтир слишком опасное место, чтобы делать часами то, на что хватит и пяти минут. Запинаясь, Клеменс прочитал положенные слова, услышал ритуальный ответ жениха и невесты и почти выплюнул
- Объявляю вас мужем и женой!
Шум в зале варьировался от откровенно негодующих до задорно одобрительных выкриков. Часть людей испытала облегчение, узнав, что красивая женщина не будет повешена. Грей покосился на невесту, нет уже жену. Поцелуй. Он должен поцеловать женщину. Уже как свою супругу. Он сделал это. Но страсти в поцелуе не было - скорее, осторожность и мягкость. У нас будет время, еще будет потом. И в этот момент конвоиры схватили Амелию за руки. Мэр скалил зубы в слабом подобии улыбки.
- Уведите заключенную в камеру. Вы, мистер Иствуд, сможете встречаться со своей женой каждый вторник, с 10 до 11, тогда в нашей тюрьме приемные дни.
Клеменс безуспешно пытался скрыть удовлетворение. Толпа негодующе загудела. Грей дернулся было вперед, опуская руку в карман, но наткнулся на скрещенные штыки.
- Какого черта?!