Оно было великолепно. Белоснежная ткань, расшитая вручную жемчугом, не потеряла своей свежести. Тончайший шёлк — натуральный, китайский — нежно ласкает кожу... Полотно потрясающе: летом освежает, в холодное время года — согревает, обволакивая невесомым коконом. Накануне их помолвки Сэм сбился с ног в поисках торговца и выложил за отрез целое состояние. Это было его свадебным подарком. «Моя будущая жена достойна самого лучшего!» — безапелляционно заявлял он на робкие предложения своей невесты сэкономить. Столько лет прошло, а будто вчера...
Поправляя причёску перед ростовым зеркалом, Амелия вспоминала тот самый день, когда шла под венец счастливейшей девушкой на свете. Колесо истории сделало оборот — и вот она здесь, в том же самом подвенечном платье готовится к другой церемонии на потеху толпе.
Пастор сдержал слово — все пункты её предсмертного желания были исполнены. Признаться, Амелия не ожидала от этого человека снисхождения к себе, презренной убийце. Что ж, на сей раз она приятно ошиблась. Возможно, её слова задели в душе пастора давно молчавшие струны? А может, в нём самом ещё теплилась, до конца не потухнув, искра человеколюбия и милосердия.
Двор, где должна была проходить казнь, был полон всякого люда, но сейчас женщина смотрела только на него. Конечно, он пришёл. Амелия была уверена, что он станет присутствовать. Прочитает ли заупокойную её душе — или убийца не достойна таких почестей?..
— Я хочу выразить благодарность преподобному Клеменсу за то, что в точности проследил за исполнением моей предсмертной воли и не дал украсть у меня последнее, — возвысив голос, проговорила осуждённая. — Теперь я могу предстать пред Господом в достойном виде, как и подобает леди.
Она обвела глазами толпу, то тут, то там подмечая в чужих руках, на чужих телах собственные вещи.
— Вы ограбили мой дом и пришли сюда с тем, что не принадлежит вам. Вы сделали это в насмешку надо мной и наверняка думаете, что шутка удачная — но всё что вы демонстрируете сейчас, так это уродство своих же душ. Вы явились на этот двор судить убийцу, прикрываясь именем Божиим. А кто будет судить вас, воров, лицемеров и прелюбодеев? Не укради — написано в Библии. Не возжелай жены ближнего своего. Ну да.
Она звонко рассмеялась. Смехом человека, слишком хорошо сведущего, о чём он говорит... Переведя взгляд на пастора, Амелия спросила:
— И этой пастве вы читаете проповедь по воскресеньям, — каково это, а, преподобный?
Лицо её вдруг переменилось, одухотворённость засквозила в разгладившихся чертах.
— Сегодня я видела сон... — произнесла она тихо. — Свет, исходящий с неба и голос. Он сказал мне: «Амелия, дитя моё, люди станут судить тебя не моим судом, но судом человеческим — так и тебе до́лжно действовать по законам его».
И уже громче:
— Видит Бог, я не виновна. И я желаю воспользоваться своим правом, по закону нашего штата, и заявить желание вступить в брак. Прямо сейчас.
«Если таковой доброволец найдётся. Пожалуйста, найдись! Пожалуйста...»
Всё внутри замерло. Кажется, лёгкие разучились дышать.