С высказыванием отца Маченко Гёссер мог бы поспорить даже не обладая энциклопедическими знаниями Саломеи. Святой Себастиан Тор был олицетворением того, что Святая Экклезиархия может не только наставлять и направлять, но и вполне себе вести за собой. Да и в своей жизни он встречал немало исповедников, которые именно что вели за собой. В бой, с жутким цепным двуручником наперевес и не менее жуткими воплями, в которых можно было разобрать обрывки гимнов. Наверное.
Но Иштван решил таким образом уйти от, по сути, предложенного ему руководства.
- Вы можете быть уверены, святой отец, ваши советы будут услышаны…
На секунду в голосе Гёссера возникли нотки типично комиссарской интонации.
- …всеми присутствующими.
Он не понимал мотивацию Маченко, но антагонизировать его не собирался. Если исповедник был тем, кем Гёссер его считал, желание руководить должно было течь по его жилам, а умение это делать быть привито с младенчества. И Кристобальд не был настолько наивен, чтобы считать, что служба в Инквизиции лишает амбиций.
Соломон, тем временем, отчитывал Саломею. Хотя он и не был до конца прав, но останавливать его комиссар не стал, поскольку это было полезным уроком для монахини – слова имеют последствия, и неосторожные слова легко могут навредить даже там, где этого не ожидаешь. Но остальное, сказанное ван Дайком, Гёссеру совершенно не нравилось. Получалось, что без привлечения руководства, все, что они могли сделать – это добыть немного снаряжения сверх имеющегося и прыгнуть в аномалию.
Кассий продолжал выражаться невежливо по отношению к окружающим. С этим надо было что-то делать.
- Прошу прощения, мистер ван Дайк…
Извинился Гёссер. После чего повернулся к "Горилле". Объяснять нужно было простыми, доступными любому гвардейцу словами.
- Кассий, мистер ван Дайк нам помогает. Как хороший интендант Муниторума, только от Инквизиции. Мне объяснять, почему неумно оскорблять интендантов? Как командующему офицеру, мне нужна эта проблема?
Кристобальд чуть было не сравнил Соломона с простым интендантом, но вовремя вспомнил, насколько путаница в Муниторуме может подгадить обычному солдату. Поэтому вовремя вставил уточнение. Предоставив мозгу Каллахана обрабатывать услышанное, он вмешался в беседу святого отца и псайкера. Следующая мысль прозвучала бы как начало хорошего анекдота: "Святой отец, псайкер и комиссар заходят в бар…"
К сожалению, в следующий же момент бар более чем мог превратиться во врата в ад, пусть и на несколько секунд.
- Мистер Ральтус, надеюсь, ваши намерения не включают риск побочных эффектов?
У него было несколько замечательных историй, как тех, в которых он участвовал лично, так и тех, о которых ему рассказывали знакомые аколиты.
- Не хотелось бы заменять зеркала и стекла… или соседей.
Сопровождавшая последние слова улыбка говорила о том, что комиссар шутит. Но в каждой доле шутки, как говорится… есть кусок старой, но не забытой истории.