После короткой вспышки боли безнадежного боя. После долгого холода владений Чужого. После страха, отчаяния, паники и смерти...
Осознание смысла их поступков, их глупых верных поступков, единственно-возможных поступков. Ничто не могло произойти иначе.
Дрозц вжался в тёплое - такое тёплое - тело Микуру, уткнулся лбом в шею девушки и едва слышно всхлипнул.
Это был выдох, короткий и тяжелый, и в нем было слово, одно-единственное, но такое важное слово.
- Живая...
Ничто более не имело в этот миг значения - Паулок был счастлив. Счастлив так, как может быть счастлив лишь человек, встречающий близкого после долгой разлуки, как невинный ребенок, увидевший страшный сон, но проснувшийся целым и невридимым, как испускающий дух старец, знающий, что не смотря на все ошибки - что-то главное он в жизни сделал.
Если бы этот миг мог длиться вечно! Если бы они могли заморозить его в стазисе и сохранить слепок испытанных чувств. Возвращение к жизни, цена самопожертвования, радость воссоединения...
Но мир был больше их. И не терпел долгих остановок. Голос Микуру прорезал толщу воздуха и смысл донесшихся до рассудка Дрозца слов был беспощаден. Морпех выпрямился и немного отодвинулся от девушки, лишь чтобы лучше увидеть её лицо. И в руках держать не перестал. Только молча посмотрел в её глаза, показав тем самым свои.
В них отразилось всё. Слишком много всего, но одно было сильней, ярче и больше остального - смерть Айзека Кацмана, его пробитое жалом ксеноморфа тело, его тяжелый вздох, его последний образ.
Она должна была понять, ведь сказать это вслух было выше его сил.
Мир довольно кивнул и расколол миг счастья и горечи новым бедствием...
Тело отреагировало автоматически, руки сгребли Асахину, ноги быстро потащили морпеха и его ношу в ближайший угол. Капрала в пространство между собой и смыкающимися стенами, сильно наклониться вперед и упереться ногами и руками во все металлические поверхности самой прочной точки помещения!