Коридор. Войдя внутрь и перестроившись с сержантского пинка, строй из солдат медленно двигается вперёд, сворачивает в новый коридор, и двигается к светящемуся оранжевым силуэту лифта впереди. Где-то там строя бикает детектор движения, не регистрируя ни единого движения. Судя по разговорам, второй отряд морпехов где-то позади отряда проверяет тылы - человека четыре, не менее.
В конце концов, достаточно медленно приближаясь к импровизированну финишу, бойцы оказываются у той самой черты. Кто-то протянул свою руку к кнопочной панели, и решётчатая дверь ушла в сторону, открывая вид на....
Мясорубка. На экране - серая, в красных пятнах (если, даже не, "красная, в серых пятнах") стальная стена. Противный оранжевый свет откуда-то из под потолка, с маленьких лампочек аварийного освещения. Широкая решётчатая стена-дверь в другой отсек широкого лифта. Камера останавливается на трёх парралельно идущих линиях на стены, протяжённостью сантиметров в десять.
Следы от чего-то острого. Как будто бы поработал уродец из какого-то древнего ужастика, убивающий подростков во сне своими перчатками с лезвиями.
Секунда - и камера просматривает пол, сплошь укрытый багровой плёнкой крови (очевидно, свернувшейся и засохшей) валялся кусок бледного мяса. И что-то металлическое. Несколько морпехов, что зашли внутрь, прозябали у порога. Только сержант стоял внутри, переговариваясь с кем-то.
- Что у вас там, сарж? Я вижу ваши фонари, идем за вами, скоро будем.
- Не торопись, Кингфилд. Не стоит.
- Сержант? А если понятнее? Я старый солдат и не знаю слов любви.
Кусок мяса на экране, при детальном рассмотрении со стороны А. Кацмана, оказывается запястьем. Человеческим. Как-то совсем вяло затронутым гнилью, и напрочь лишённым даже намёков на пальцы или руку, на которой ранее находился.
-Хм... Чем-то ведь они ее отделили. Промышленный резак? Топор? Разрывная?.. Хм...
Рука с сержантскими лычками утянула продолговатый металлический предмет за экран. Пистолет, скорее всего.
-Похоже, у этих ребят были не пустые руки. Но это им слабо помогло - пробормотал он.
Боец неподалёку проскольнул мимо экрана, скрывшись где-то в стороне лифта. Не видно.
-Дружище... прикрываю.
Несколько секунд тишины.
Что-то дрогнуло. Громыхнуло. Скрипнула чья-то подошва по стали пола. Стремительно.
По заляпанным кровью стенам и по телам бойцов неподалёку заплясали жёлтые вспышки. Стрельба. Характерный, чуть пищащий стрёкот импульсной винтовки, выплёвывающей десяток за десятком пуль куда-то вверх. Лежавшй на спине боец, на полу, отстреляв свою очередь куда-то под потолок, в чернеющее окошко с опущенной оттуда стальной лестницей, тяжело дышит.
- Фуфф, фуфф... лапы, черные... чуть не... мать их разтак!.. Фуфф...
- Какого дьявола? Что за пальба?
Рывок обладателя камеры вперёд, к окошку. Голос.
- Ложись!!! Огонь на подавление через три! Два! Один!
Камера вверх. Следом - ствол, показавшийся на изображении почти во всю свою метровую длинну, снизу-сбоку как в какой-нибудь видеоигре. Вверх. Остановка на чёрном окошке в потолке, палец бойца, вдавивший спусковую клавишу...
Экран моргает. Бело-жёлто-красные вспышки режут камеру буквально вдоль и поперёк, делая изображение на краях. Постепенно, спустя с десяток патронов, вспышки на экране переливаются в острые вспышки на кончике ствола.
Выстрелы. Стрельба наверх, в открывающийся через квадрат в крыше мрак. Где-то на другом конце мелькают острые вспышки от пуль, попадающих в металл крыши темной шахты. Радиоэфир, тем временем, планомерно сходил с ума от нардывающихся криков бойцов.
- Да что там у вас за хе@№я происходит?! Дрозц! Какие нахрен чёрные лапы?! Ты что курил сегодня утром?!
- Группа, не стрелять! Сержант, что за чертовщина у вас там твориться!!! Слушай меня, идем вперед, смотреть по сторонам, Шнайдер, пятишься и следишь за тылом, мы прикроем! Вперед, морская пехота, вашу мать!
- Есть, сэр! Уже занимаюсь этим.
Вспышка на кончике ствола потухла. Подавшись назад, А. Кацман.
- Сержант, передислокация! Готовность три... два... один... Готов! Огонь по приказу!
- ВСЕ НАЗАД!
-Так, Кацман, Паулок а мной! Остальные - на лифте! Бегом марш!
Закинув винтовку на плечо, сержант рывком преодолевает лестницу и скрывается из виду в черном окошке. А. Кацман болтается рядом, убрав пулемёт куда-то вниз и выхватив из кобуры пистолет. Точно такой же как есть у Далласа.
- Ац-ац-ац!!! Сюда, котята! Сюда!
- Капрал, прикройте.
- Сарж! ДВЕ ЦЕЛИ!... удаляются... контакт потерян!
Голос сержанта звучит одновременно и в радиоэфире, и чуть приглушаемый стальной крышей, сверху.
- Я их слышал! Они наверху! Все в лифт, БЕГООМ! Второй отряд, поднажмите! Кто первый подстрелит тушку, три дня увольнительной и Джонни Вест проставляется!
Камера остановилась на сероброволосом стрелке, который поднялся с пола. Его лицо экипаж Танатоса отлично помнил не только с изображения на экране (пускай, волосы сейчас проглядывали только частично, где-то в зоне виска). Боец в центре экрана менял один магазин на другой - винтовка довольно щёлкнула, а на боку загорелось, красными цифрами, двузначное число. Кажется: "95". Голос обладателя камеры звучит чётко и ясно.
- Дуй наверх. Я прикрою. Потом меня пропасешь, пока буду по лестнице прыгать. Давай, вперед!
Паулок закинул винтовку на плечо и ухватился за поручни лестницы, обладатель камеры же приготовился последовать за ним...
Синее-белые буквы в углу экрана. "Время миссии: 32.00"