Время во сне. Течение высыхающей реки. Кровавое солнце на горизонте как мерно отстукивающее своё сердце: всё дальше, всё тише. Рано или поздно плеск беспокойных мыслей тревожит спокойную воду, поднимая песок былого на поверхность, сгущая краски сонной вселенной. Тонущий в мутном течении закат лишает мир последнего света.
Темнота беспамятства ласково окутывает разум, стараясь отдаться, помочь, отвратить муки. В тщетных попытках проходят часы. Дни. Месяцы. Вечность криосна.
Темнота взрослеет вместе с ней, раздается вширь, раздвигая стенки сознания, наращивает мускулатуру теней, начинает сомневаться в призывах борющегося за свое естество разума. Отворачивается. Смеется. Рычит.
Это происходит когда-то. Сейчас. Тогда. Темнота скидывает чешуйки невинности и оборачивается тьмой. Тьмой, грубо заглатывающей беззащитный в своей камере-одиночке рассудок. Рост наделил ее голодом. Голод разбудил любопытство. Что там, внутри разума?
Так складывается сон. Сон внутри криосна. Мутный, тревожный, неясный. Как попытка оправдаться перед самим собой за дела давно минувших дней. Или недавних.
Надежда скорого пробуждения скидывает маску и, ухмыляясь, обращается Отчаянием, складывается кольцами, ядовито шипит:
- Вш-ш-ш-тать, ш-ш-шуд идет…
Боль в висках трещит барабанной дробью, а вокруг - балаган в дырявом шатре, грязная пыльная ткань провисает, колеблясь на холодном ветру. Холодном. Пар, однако, идет только из одного рта. Собственного.
Пространство велико, но не задействовано, просто есть – все основное происходит рядом, хотя вокруг, сколько не длится край балагана – сидящие за скамейками люди. Ровные ряды, потертое дерево, повязки на глазах у каждого сидящего. На повязках нарисованы глаза. Кажется, будто люди смотрят… самим людям и… кажется.
- Вш-ш-штать, подш-ш-ш-удимый Паулок, вш-ш-ш-тать…
Тело непослушно дрожит, не в силах перебороть всесильное проклятие кошмара. В поле обзора попадает гигант, хотя только что его там не было.
Толстое, едва помещающееся в высоченное роскошное кресло, существо, с десятками пар рук, шевелящимися, что-то теребящими… В одних потных ладонях зажаты потрескавшиеся деревянные молотки, в других – постоянно пересчитываемые истрепавшиеся денежные купюры, в третьих – мощные армейские рации и пульты активизации мощнейших вооружений в космосе… Какие-то руки пожимают другие руки, робкие и маленькие, протягиваемые кем-то из-под длинного высокого стола, за которым восседает чудовищное создание. Другие руки то и дело нашивают на мешковатый пиджак своего же тела пестрые эмблемы, десятки, сотни их… аббревиатуры, броские символы, лаконичность и значение. Наконец, ближайшие к щекастой голове руки держат чуть тлеющие сигары и бокалы с вином.
- Ш-ш-шлово предоставляет-ш-ш-а Его Чеш-ш-шти гош-ш-шподину Ш-ш-шудье…
Глаза судорожно шарят вокруг, стремясь найти хоть какую-то поддержку. Адвокат, прокурор, свидетели, охрана – где они все?! Почему вокруг только этот высокий стол, будто бы загибающийся кольцом, что это за руки, тянутся за своей порцией рукопожатия?! Даже присутствующие здесь зрители-люди – видны с трудом, где-то будто бы вдалеке, будто бы за стеклом, будто бы по ту сторону камерных апертур, что транслируют процесс в прямом эфире…
- Оглашается Приговор, Тишина В Зале Суда.
Каждое слово, лениво, но громогласно произносимое Судьей, громовым рокотом прокатывается по и без того беззвучному залу.
- Подсудимый Дрозц Паулок Признается Виновным В Самовольном Прекращении Единственно Правильного Образа Жизни, В Непростительной Инициативности В Выборе Жизненного Пути, В Непозволительных Размышлениях На Тему Истинного Положения Дел, А Так Же В Проведении Террористических Действий На Планете ТамаяIV, О Чем Подробно Изложено В Соответствующем Деле. Во Имя Общечеловеческих Ценностей Подсудимый Дрозц Паулок Приговаривается К Принудительному Участию В Важном Научном Эксперименте…
Время держит сознание в узде, растягивая каждое слово монстра на дни, недели, месяца… Времени важно выполнить поставленную цель, а сознание всего лишь лихорадит – это его проблемы. Ведь это оно выторговало у особенно воровато выглядящей извилины мозга этот сон – хоть как-то скрасить долгий полет. Невинное развлечение, или отчаянное самокопание? Сон о прошлом заменяет прошлое… Судья выносит приговор больному чувством вины рассудку. Но подсудимого не спасти, ведь уже громогласно звучит окончание Приговора:
- …Право Провести Эксперимент Путем Честного Голосования Среди Ведущих Ученых Земли Было Решено Предоставить… Корпорации… Вейланд-Ютани.
Пухлые пальцы с иголкой и ниткой ловко пришивают поверх какой-то эмблемы в виде яблока новую, сверкающую свежестью, эмблему. Буквы “W” и “U”, одна проглядывает сквозь другую. Судья отхлебывает из бокала и прикладывается к сигаре. Улыбка обнажает три ряда острых зубов, а алые зрачки глаз довольно следят за тем, как одна из свободных(если не считать наручников) рук уже тянется к подсудимому, тянется, тянется, превращаясь по пути в склизкую чёрную морду ксеноморфа с проклятой Тамаи-IV…
***
…Дрозц Паулок зашелся в немом беззвучном крике и дугой выгнулся внутри углубления своей анабиозной камеры. Дикий затравленный взгляд зашарил по стенам и потолку незнакомого помещения. В глаза бросились стоящие рядом люди. Двое - один в белом халате что бывает у врачей или ученых, на втором - форменный комбинезон, нашивка на предплечье, символика на груди: ... W-U!
Морпех отчаянно, на пределе скудных возможностей еще не очнувшегося тела, выкинул скрюченные пальцы рук к шее учёного Корпорации(он стоял ближе частного судебного пристава В.Ю.) и, захлебываясь слюной, зарычал. Они пришли за ним! Убей, или будь схвачен! Осужден! Растерзан! Убей, ведь иного способа защиты нет и никогда не было!