««Всякая болезнь есть перерождение», — мысль, явившаяся мне в бреду.
О, у меня была очень стройная теория на этот счёт! Бывают в жизни моменты, которые человек просто не может «переварить», перевернуть страницу. Тогда организм и говорит, мол, всё, хватит, я лежу. Неделю, месяц. И наконец поправившись, каким бы ты ни был тощим и голодным, ты переживешь нечто вроде катарсиса, очищения. В Луизиане с «Желтым Джеком» слёг бывший офицер Конфедерации, а вот кто встал… этого я и сам не знал».
Так писал Эдвард Босс в Старом Боссланде, там же, где некогда начал вести дневник. Жизнь очертила полный круг.
Ровно пятнадцать лет назад, четырнадцатилетний Эд выписал в записную книжку строки из «Европы» Уитмена:
«А в свежих могилах лежат окровавленные юноши,
И веревка виселицы туго натянута, и носятся пули князей,
и победившие гады смеются,
Но все это приносит плоды, и эти плоды благодатны
Эти трупы юношей,
Эти мученики, повисшие в петле, эти сердца, пронзенные серым свинцом,
Холодны они и недвижны, но они где-то живут, и их невозможно убить.
Они живут, о короли, в других, таких же юных,
Они в уцелевших собратьях живут, готовых снова восстать против вас»
Сейчас, он перечитывал написанное, и до чего пророчески звучали поэтические строки! «Ведь это про нас!» — грустно улыбался двадцатидевятилетний капитан Железной Бригады, — «Возможно, выписав тогда эти строки, я определил всю свою дальнейшую жизнь…»
«В каждой могиле борца есть семя свободы, из этого семени
вырастет новый посев,
Далеко разнесут его ветры, его вскормят дожди и снега.
Кого бы ни убили тираны, его душа никуда не исчезает,
Но невидимо парит над землею, шепчет, предупреждает, советует».
Верил ли Эдвард «Европе»? Пожалуй, не верил. До болезни прочувствовав поражение своей страны он, как когда-то отец, решил, что навоевался раз и навсегда. И если когда-нибудь сын скажет ему, что задумал повоевать за свободу, бывший офицер Конфедерации предложит ему вспомнить, что цветы свободы растут на могилах юношей только в стихах.
В реальности люди просто умирают.
Хорошие люди. И плохие. Всякие люди.
На их могилах не вырастут цветы. В сущности, эти могилы рылись до того впопыхах, что едва ли даже сам хоронивший друзей Эд вспомнит, где сейчас лежат их тела.
Было и то, о чем капитан Босс никогда не напишет в своём дневнике.
Как упал на колени подле Элис. Как плакал, прижавшись лицом к ее по-прежнему мягкой руке.
«Мне сказали, ты умерла», — пытался произнести он, и не мог, так и не сказал ни единого слова. Только заключил пальцы жены в дрожащую руку.
Тем вечером он молился.
Молился — и благодарил Бога за то, что тот забрал не всё.
«Теперь моя жизнь принадлежит только вам», — так Эдвард не сказал жене и сыну, но твёрдо решил про себя.
Было ещё и иное чувство кроме радости.
Вина.
Идиотские, юношеские мысли.
«Если бы я сражался лучше…»
И вроде бы рассудок говорит: «Ничего бы не изменилось, Эдди. Ты отдал себя всего без остатка. Отдал этой стране всё, и это не привело ни к чему кроме боли. Ты не мог сражаться лучше потому что и так сражался на пике сил!» — но и от этого не становится легче.
Война всё меняет.
С содроганием, вспомнил Эд как чуть не застрелил кузена, как по молодости злился на Глэдис — то и другое почему-то встало вместе в длинном и уже местами путающемся ряду воспоминаний.
А рядом с этими двумя картинами — нечто совсем неожиданное!
Луизиана.
«Сейчас важно другую битву выигрывать!»
«Важно уметь остановиться», — ещё одна запись в дневник.
Да, пожалуй, именно это Эд и сделал. Остановился. Всецело сменился с тем, что вопреки всем усилиям отца превратился в дядю Рональда до отъезда в Калифорнию — в бедного родственника, живущего на подачки родных. Вот только было важное отличие.
Семья.
Элис, малыш Дэн…
«Спасибо, Боже, что забрал не всё…»
«Ради них я был готов выступать даже в роли безумного родственника, которого стесняются, но хоть не выгоняют за порог.
И когда я дрожащим голосом благодарил кузенов за то, что они позаботились о моих родных, последнее о чем я думал это какое-то там самоуважение.
Его теряют только раз… Так Шелби сказал.
Плевать. У моих жены и сына есть крыша над головой. Есть люди, которые о них заботятся. Нас не вышвырнули на улицу.
Я облажался в жизни и подвёл всех.
Элис вышла замуж за неудачника.
И если порядочные родственники это всё, что у нас осталось — я буду делать всё, чтобы оправдать человеческое ко мне и моим близким отношение.
Первым делом я поговорил с Каспером. Серьезно поговорил, заверив, что понимаю как много он делает для меня и для моей семьи. Я всё сделаю для того, чтобы от меня не было проблем.
А если вдруг так получится, что я чем-то могу помочь — чем угодно — то я это сделаю без колебаний».
Особую часть разговора заняла потенциальная книга. Скрывать её от родных Эд не собирался, и прямо рассказал о своих планах — а ещё о готовности подождать с изданием до конца избирательной кампании, чтобы не создавать скандала.
Когда Каспер предложил издать книгу в Новом Орлеане — согласие последовало незамедлительно.
Была и ещё одна существенная просьба. Землю в Канзасе следовало продать, при этом самому Боссу в штат соваться было нельзя — проклятый ордер! Вот почему от кузена пришлось попросить уточнить у кого-нибудь из знакомых в Канзасе на предмет потенциальных покупателей Нового Боссланда.
А вот разговор с женой Эдвард откладывал очень долго, хотя и чувствовал в нем необходимость и даже потребность.
Этот разговор был куда труднее.
Собственно, объясниться толком не получилось.
Вместо этого, Эд постарался окружить жену заботой и вниманием.
Всячески давал понять — теперь он рядом.
Теперь он живет ради своей семьи.
***
Оставались ещё, впрочем, неразрешенные дела.
Была ведь у капитана Босса и другая семья — фронтовая.
Их всех следовало разыскать.
В первую очередь конечно Эгертонов и Гаса, потом родню Грега и Колкинса.
Если выжили — хорошо. Камень с души.
Если умерли или пропали — долг командира сказать родным своих боевых братьев… хоть что-то.
И, наконец, оставался Джорджи.
— Я не знаю, что делать, Элис.
Честно признался Эдвард жене.
— Всё во мне кричит о том, чтобы поехать туда и оттаскать его за уши, но выдернуть из всего этого. Пока ещё не поздно — выдернуть! Но стоит мне показаться в Канзасе… Это ведь заметят. Да их же выследят просто следуя за мной!
В таких вещах капитан Босс теперь понимал очень, очень хорошо.
— Я думаю если кто и знает где он — то это мама. Съезжу к ней. Может быть, если Джорджи иногда ее навещает, у меня получится поговорить с ним…
А потом вдруг как прорвало.
— Я хочу чтобы ты знала. Я всегда буду заботиться о тебе. Всегда. Мои кузены — добрые люди, но я добуду денег. Я нашёл письмо от дяди — он занимается золотодобычей в Калифорнии. Поеду туда как в стране всё немного успокоится, если дядя жив то попрошусь к нему на работу. Я смогу сделать так, чтобы у нас снова был собственный дом, Элис. Чтобы ты и Дэнни никогда и ни в чем не нуждались.
Постарался улыбнуться.
Не получилось.
— Больше никаких войн.