Считалочки оказалась очень жизненными. Без родителей, дома и брата Кейт оказалась нищей и воровкой. Да, в списке «нищий» и «вор» были только в списке мужей. Видимо, считалось, что женщина может выйти замуж за подобное отребье, а вот сама этим заниматься не будет. Хотя еще непонятно, что хуже. Так что выходила Кейт цыганкой — цыганочкой, перекати — поле. Куда ветер подует, туда и понесет. И носило девушку между разрушенных домов и чужих домов, «девять» и «десять». Было полно «три» и «четыре», поменьше «шесть», много «восемь» и почти никакого «семь». А пару раз ее чуть не занесло в «единицу».
За эту зиму Кейт убедилась, что падать вниз намного легче, чем летать. Желающих помочь было намного меньше, чем тех кто норовил обругать, ударить, натравить собаку, бросить камень или злое слово. Иногда, свернувшись на холодной лежанке и глядя в темный потолок, девушка со злостью думала, что в Виксберге Христу не удалось бы спасти шлюшку Магдалину. О, тут наверняка нашлись бы те кто первым бросил камень, нашлись, вот хотя бы миссис Фелпс. Она никогда не испытывала такого унижения, как в момент когда эта корова таскала ее за волосы, била палкой и давала пощечины. Если бы тогда у Кейт под рукой был пистолет, она бы пристрелила эту бешеную суку без всяких раздумий. Ее бы любые присяжные оправдали... наверное... Почему на Юге вообще идет снег, это нечестно?! Девушка на собственной шкуре научилась науке, которую всякие индейцы и прочие эскимосы впитывают с молоком матери. Что озябшие руки проще всего греть под подмышками. Что куча тряпок заменяет теплое одеяло, а если свернуться в клубочек, то будет не так холодно.
И все равно холодно было.
Все время хотелось есть. Нет, жрать.
Тело не хотело ничего знать про мир вокруг.
Оно просто росло, как прорастает маленький зеленый стебелек даже на скудной почве. Человеческая машина требовала топлива: сочных стейков, зажаренных куриных ножек, кукурузы, сладкой патоки, молока и свежего хлеба.
Когда ее вкусно и сытно накормил, напоил сладким и спать уложил Самуэль Грин то Кейт подумала, что зря не пошла работать в госпиталь. В конце концов у этих раненых парней где-то тоже есть сестры, ну, у некоторых. Вот только что-то менять было уже поздно. Этой ночью, в первый раз за долгое время засыпая в блаженном тепле, она решила, что будет платить за добро добром, а за зло злом. «Око за око», все как в библии. Когда она разбогатеет, то обязательно постарается найти этого янки и сделать ему какой-нибудь подарок.
Убивать птиц было тяжелее, чем ловить рыбу. А с мальчишками стало намного веселей. Это же так здорово знать. Что твою спину прикрывают и, хотя бы, крикнут в случае опасности. Да за свои скитания Кейт так редко с кем-то нормально разговаривала, что для нее любая глупая болтовня была как мана небесная. Пускай все они будут не тем, кем сейчас мечтается. Главное, что горит огонь и слова режут тишину, ты общаешься. И здесь уже не важно, что они грязные и глупые, шутки не смешные, а деньги делятся не поровну. Потом найдет себе других, а пока замарашке Кейт и такие сойдут.
И сошли, когда она заболела. Было так плохо, что она мало что запомнила. Кейт даже не боялась умереть, боялась, что ее бросят, и она умрет одна, брошенная и никому не нужная. Может поэтому она и поправилась, что были те, кто этого ждал.
Зато когда в тебя стреляют оказалось совсем не страшно. Хотелось бежать, смеяться или стрелять в ответ, а не падать на землю и прятаться. Потом Кейт ворочалась ночью и вспоминала эти чувства раз за разом. На нее волнами накатывали жуткие и странные мысли, что нужно еще раз пойти к складам. Чтобы снова выстрел,чтобы снова бежать сквозь тьму. Она к тому времени уже не ждала, что Сайлас вернется. Еще совсем немного надеялась, но просто по привычке. Утром надо вставать, в тишине петь, а перед сном мечтать, как все будет хорошо, когда солдат вернется с войны домой. Но пелось плохо, а мечталось почти никак.
Весной то что происходило в стране давно уже не волновало девушку. Какая разница, если южане из города, который она считала своим, повели себя хуже янки. А спас ее северянин, который не пожалел для девчонки немного еды и казенных шмоток. Какой там Ли, какой Аппоматокс?! Если бы не война, она бы про прежнему жила в большом и красивом доме, па и ма были бы живы, а Сай не сгинул бы неизвестно где. Не пришлось бы мерзнуть и голодать, получать укусы и побои. И все зря. Все равно проиграли. Линкольна не жалко, собаке собачья смерть. Но другой президент будет не лучше.
Большое дело их маленькой банды обрадовало, но к тому времени Кейт уже опостылел сам Виксберг. Она просто чувствовала, что слишком долго здесь задержалась. Поэтому слова Бри о солдатской облаве приняла даже с некоторым облегчением. Сама судьба дает ей знак, что ловить здесь больше нечего.
Билет на пароход должен был стать билетом в новую жизнь, в которой не будет холода и голода, может быть, даже, не придется снова воровать. Но от этого Кейт уже не зарекалась. Но там, по крайней мере, никто не будет знать о том, кто она. Не будет дразниться Замухрышкой, бросать подозрительные взгляды, кидать камни и натравливать собак. Она еще не стала настолько плохой, чтобы ее кто-то стал искать, если она уедет. И платье у нее хоть и ситцевое, зато новое и красивое. Вполне можно сойти за приличную девицу. И в этой новой жизни она никак не видела Бри. Пускай себе топает пешком к родичам в Канзас. Она была благодарна парню, что он не бросил ее во время болезни, но не более того. А она поплывет по реке. В Святом Луисе живет Сьюзан, которое на первых порах поможет разобраться что и как. Там просто не может быть хуже, чем в Виксберге, который из родного города превратился во враждебную территорию, хуже индейской. Поэтому девушка решительно распрощалась с Бри:
- Удачи тебе в Канзасе. Спасибо за все. Может еще увидимся. - она улыбнулась, - а я поплыву по реке.
Выбор сделан. И четыре коротких предложения подвели его итог. Она не стала даже говорить про Сент-Луис и подружку из приюта, чтобы не сглазить. Да и к чему бывшему подельнику теперь про нее что-то жзнать. Тогда, в первую зиму,она сожгла учебник чтобы спастись от холода. А сейчас, без тени сомнений, словно сожгла свои два последних года в Виксберге, чтобы отправится дальше. Повернулась к Бри спиной и пошла покупать билет, протискиваясь между синих мундиров, тихонько бормоча под нос хриплым голосом:
Dip Dip Dip
My blue ship
...