Эх, Дуэйн-Дуэйн, так осерчал, так разгоревался, что будто бы совсем не услышал Дарру. Ведь тот, выкупивший ружьём перемирие между семьями, именно о том другу и говорил, что новый конь не замена старому будет, а память о нём же. Ведь если коня назвать тем же именем, волей-неволей вспоминать будешь того, кто всех спас в тот дождливый день, что для троицы охотников за сбежавшими коровами чуть было последним не стал. А так как новый носитель имени жив-живёхонек, так само собой и про жизнь подумаешь, про то, как хорошо всё закончилось хотя бы для самих Дарры, Дуэйна и Шульца.
Да уж, Дуэйн вообще изменился будто бы, и за время разлуки, и после воссоединения. Более тихим стал, замкнутым что ли, Дарра всё никак не мог понять. Потом-то связал как-то со смертью брата, но то потом, а общались-то всё время. Конечно, никто после тех событий прежним не остался, даже недотёпа-Шульц всё ж таки меньше глупостей стал говорить, по разумению Дарры, больше на человека серьёзного стал походить. Сам же Дарра, помимо всего прочего, нет-нет да на горизонт заглядываться привычку заимел дурацкую, а ещё про приметы погодные стал людей расспрашивать. Так-то слышал, конечно, многие (и теперь решил вспомнить и накрепко запомнить), но были и незнакомые.
"Закрыты наутро, лить будет нудно", эге, вона чего, на цветы, оказывается, можно внимание обращать. Лютики-тюльпаны, но вообще мало ли что растёт вокруг, оглянись! Если бутоны утром не раскрылись, быть дождю. Цветки, они чуткие, пыльцу от влаги берегут спозаранку.
"Сегодня опадает с трубы дым, а завтра грянет проливным", так-так, влажность-то до ливней и бурь накапливается в воздухе, вот дым и тяжелеет, стелется по земле, и ведь точно, ха!
"До семи всё льёт? К одиннадцати пройдёт!" Хм, ну а что, без надежды тоже тоскливо. Уж если всю ночь по крыше барабанило, то уж до полудня-то точно развиднеться должно, иначе сколько можно-то? А ещё говорят, что за утренние часы солнце-то коли вжаривает как надо, то и тучи развеиваются.
Кошки те же перед дождями иначе себя вести начинают вроде как, моются активнее что ли, а может чихают чаще? Дарра проверял, но закономерностей установить не смог, и всё равно как кошку видел где, прищуривался сразу — а ну не вылизывается ли как-то по-хитрому?
Скрипы сверчков считать ещё можно было, но то ещё мученье. А ведь Брэди же подслушал где-то, что будто бы можно как-то градусы какие-то по количеству скрипов высчитать, и братья полторы башки себе чуть не сломали в попытках примету проверить (половина-то у Брэди уже давно отбита была, не иначе). Так и не поняли, что им с тех градусов? Словно от одной цифры холоднее чем от соседней. Холодно от холодной воды, что на ветре остудилась, например. Или просто зимой без хорошей одёжки, чем меньше её, тем холоднее, всё просто. Или ночью. А уж зимней ночью да под водой, бррр...
То ли дело перистые облака! Или вот высококучевые такие. Вот по тем иль другим легко о дождях судить заранее, знай себе на небо гляди!
А ещё...
Тут обычно прилетало уже Дарре по шее от утомлённого такими заумствами отца, а Дуэйн или Шульц вспоминали, что дела их какие-то важные заждались. Ну и ладно, не больно-то хотелось с неблагодарными слушателями премудростями людскими делиться!
Обижался и расстраивался Дарра недолго. Как бы не сосало у него под ложечкой при звуках дождя, но в целом рос он пареньком весёлым и неунывающим, правда, непостоянным тоже. Не любил подолгу одним и тем же делом заниматься, и из-за того в работе на ферме толку от него было не очень-то много. Недоделывал, бросал на полпути то одно, то другое. За курями прибираться начинал — четвертинку курятника грязной оставлял, и так сойдёт. Грядки от сорняков пропалывать — ну сколько можно, вон те штуки три завтра можно дополоть. Дрова рубить впрок? Не, ну на пару дней уже и так хватит, это ж тоже "впрок", да? А даже если урожай собирать время настало, посреди процесса ну как зачешется спина вдруг иль почтальон покажется вдали, а ведь письмо от Пэдди, это ж святое. Частенько у Дарры этот трюк срабатывал.
Впрочем, безответственным его было сложно назвать. О семье-то ведь тоже думал. Просто веселее и ловчее Дарре было много дел нахватать, всего понемногу поделать, а потом рыбу сходить поудить или кукурузу потаскать, или слухов каких нахвататься, чтобы было потом, чем родных повеселить. Всё в дом, всё в дом!
— Под Дакотой*-то, говорят, кости ящура какого-то гигантского понаходили!
— Ящера.
— Ну да, мам, ящера. Здоровенный, говорят, больше телеги!
— Врут эти дакотцы как дышат, сынок, поменьше их слушай. Десять лет как обосновались, вот и пыжатся, прославиться мечтают.
— ...А ещё офицер один проезжий болтал, будто до войны горбатых лошадей в армию закупали!
— Да он дакотец поди!
— Ну пап!
Что и говорить, впечатлить Дайсонов было непросто. Может, умей Дарра читать, не испытывал бы он таких сложностей в деле этом, но к чему душа не лежала, к тому не лежала. Читать, это ж сколько времени сиднем сидеть! И пока научишься, и даже потом, пока буквы в звучи переводишь, за то же время можно целую историю рассказать или услышать! Общаться с людьми Дарре нравилось больше.
— Хорошая шапка... — Кон с лисячьей шкуркой на голове выглядел браво и как-то немного зловеще. Вроде бы всё верно он сделал — на своей земле воровку наказал. А всё ж таки заныло как-то нехорошо у Дарры на сердце. По-другому на ружьё подаренное взглянул и примерить шапку отказался молча, просто головой помотав. Впрочем, как оторопел, так и отогрелся. Честной воришке честная смерть. Лучше уж так, чем дома на водопое при детях. Улыбнулся Дарра кисловато, плечами пожал.
— Да не, Кон, шарпшутеры же вдалеке цель бьют, а ты откуда в неё стрелял? Через двор поди, ярдов за тридцать? Ночью-то. Не взяли бы тебя, думаю.
Может, обиделся брат Дуэйна, а может задумался. Дарра не сильно на этот счёт волновался, но на всякий случай посмешил Кона рассказом о своём собственном противостоянии с лисами. Смеялся тот вроде бы искренне. На том и расстались.
А потом Пэдди вернулся! И уж так рад был Дарра, потому что не только живым-здоровым брата увидел, но и сильным, умелым и уверенным в себе. Даже отец при нём притих, а то ж ведь с ним в последнее время совсем сложно стало из-за пьянства, то обругает ни за что, то оплеуху отвесит помощнее обычного, то обсмеёт перед братьями и сёстрами, и уже не по-доброму, а с каким-то болезненным надрывом. Это Дарру пугало, хотя думать об этом он и не любил.
Да, с возвращением Пэдди всё сильно переменилось, просто-таки ветром перемен повеяло, и для Дарры ветер тот могучими мехами нагонял именно брат, а никакое не завершение войны. Что там война эта, далеко и грустно, вона даже президентов стреляют, а уж простой человек и вовсе в рубашке должен родиться, чтобы в эдакой мясорубке уцелеть. Столько народу померло, вообразить сложно, а многие калеками вернулись! Если раньше Дарра даже представить себе настоящих масштабов всего этого не мог, то со временем уловил всё же, сопоставил свои шансы удержаться на плаву в океане материнских слёз.
Даже Киту не повезло, и именно его пример (или даже скорее отношение к этой тоскливой истории Дуэйна) забил последний гвоздь в гроб того старого детского желания Дарры записаться в солдаты. В 63-м ещё задумался он над этим, когда день за днём наблюдал, как получивший похоронку на брата Дуэйн чернее тучи хмурый ходит.
Так что нет, война войной, но для Дарры она чем-то вроде бури в итоге стала ощущаться — гремит где-то гром, стучит ливень, и кто-то должен идти крышу латать, но его и смыть может, или заболеет, например, с холода. Стихия, её только переждать можно. Поэтому именно возвращение Пэдди и стало для Дарры настоящим счастьем. Именно за ним он решил последовать в поиске лучшей доли. Уж оставаться на ферме со спивающимся отцом — точно так себе вариант.
Да и родителям спокойнее будет, если братья друг друга держаться будут, всё ж таки трое не двое, всяко легче на новом месте будет. А то, мало ли, удастся ещё кого с собой зазвать. Тогда и вовсе весёлой компанией жизнь новую обустраивать будут! Конечно, банкам Дарра (вслед за отцом) не доверял, но уж героя-то войны не должны со ссудой обмануть! Да всё хорошо будет, о чём тут вообще можно беспокоиться!