Кейт и не подозревала, что можно привыкнуть к стольким страшным вещам. Оказалось, весь фокус в том, что они наступают постепенно, и, вначале, даже незаметно. Кружат в стороне. Бросают из-за угла внимательный, цепкий взгляд, будто прицеливаются из мушкета. Хотя нет, скорее из большой северной пушки. Потом беда проходит мимо двора, щерит зубы в кривой усмешки, заглядывает через забор. Ты видишь ее, но ничего не можешь поделать. Она наглеет, растет, становиться больше и сильнее. Вот ее тень уже закрывает солнце. И, не успеешь опомниться, как беда развалилась в кресле и положила на стол ноги в начищенных армейских сапогах янки...
Товаров в лавке не становилось больше.
Их неоткуда и не на что было привозить.
Песен новых тоже не было.
А все старые звучали уже не так задорно.
И еды становилось все меньше.
Теперь Кейт частенько приходила домой с пустыми руками.
Оказалось, что самые невкусные блюда, от которых она раньше кривилась, чудо как хороши. Просто до этого она не бывала такой голодной, даже в приюте.
Но она находила самые хорошие листы бумаги, чтобы написать брату.
«Я люблю тебя Сай! Как же тебя не хватает дома! И как я тобой горжусь! Когда ты вернешься, мы обязательно отправимся с тобой вдвоем на рыбалку. Только ты и я. Как в детстве. И поймаем самую большую рыбу, такую, что все рыбаки в округе будут завидовать. И мы будем скользить по реке на лодке, где не будет уже бронированных утюгов кораблей янки. А потом ты станешь капитаном на Миссисипи. Герой войны и капитан. Ты писал, что ужасался снова и снова стрелять во врагов, которые шли на вас умирать. Не бойся, я с тобой, и мама, и папа. У тебя за спиной. И чем больше ты убьешь этих сумасшедших тем раньше закончится эта война. Просто думай о том, что там, впереди, у янки, тот сумасшедший негр, который тебя чуть не убил. А если не он, то другие негры. И белые. Они все враги, которые не хотят дать нам жить так как мы привыкли и как любим. Здесь они уже, представляешь, подошли к нашему городу и до окраины иногда долетают снаряды. Но ты за нас не переживай. Здесь все-таки пока еще нет настоящей войны, а у тебя есть. Тем более, люди говорят, что генерал Пембертон хороший командир. Не такой известный и прославленный, как Брэгг или Ли, но нормальный. Он со своими солдатами нас защитят. У меня каждый раз сжимается сердце о тревоги, когда я думаю, как ты там рискуешь своей жизнью за нас всех. Ты помнишь, как в наших играх самым страшным проигрышем было читать псалмы?! А сейчас я каждый вечер молю Бога, чтобы у тебя брат все было хорошо. Чтобы тебя не ранили, не убили, и ты поскорее вернулся к нам. Твой любящая и ждущая младшая сестренка, Кейт.»
Когда пришло письмо о болезни брата, Кейт от горя чуть не сошла с ума. Она, конечно, как просил Сай, не сказала родителям о его болезни. А сама твердила себе, что он поправится. Обязательно поправится. Она много плакала. А родителям говорила, что боится войны. И молилась. И проклинала янки с их войной. И давала обеты, что если Сай поправится, то она станет хорошей девочкой и не будет ругаться и кричать. И написала ему еще одно письмо, залитое слезами, чтобы брат скорее поправлялся, и что она его любит и ждет. Вот только отправить его Кейт уже не смогла. В Виксберг пришла война.
После того случая на реке, Кейт считала, что самые страшные существа, это негры. Намного хуже аллигаторов. Потому что речной хищник жаждет только жрать. Рвать, душить, тащить в воду, топить, только чтобы набить свой желудок. Когда он сыт, то безопасен. Негры звери намного более жуткие и опасные. Потому что они умеют думать. И когда они сытые, то в их голове могут появиться странные мысли. Например, что они люди. Или, как у того сумасшедшего, что он свободный, а не раб на плантации. Да, среди них бывают хорошие, такие как старый Бен или их кухарка. Но это тоже опасно, потому что смотришь на них, и думаешь, что негры, может быть, тоже люди. А потом натыкаешься на дикого и опасного зверя. Так вот, когда северяне стали стрелять по городу из пушек днем и ночью, девочка решила, что янки еще страшнее негров. Потому что они то точно люди. Белые. И стреляют в других белых, наших, хороших, южан. Стреляют из своих ружей и пушек, и им все равно в кого попадет снаряд, в редут, окоп или в жилой дом, в солдата или в маленькую девочку. Вот правда, уроды. Хуже негров. Хотя негров они тоже используют. Генерал Шерман мерзавец, а генерал Пембертон, просто дурак. Кто же защищается в городе?! Кто так защищает город?!
Иногда, когда становилось особенно плохо, Кейт думала, что было бы лучше, если бы армия вообще не приходила в город. Была разбита. Сдалась. Отступила в другое место. Тогда бы не пришлось голодать. Наверное. Потом ей каждый раз становилось очень стыдно за такие слабые мысли. Девочка не могла дать себе розг по заднице, поэтому лупила себя с размаху ладошкой по щекам. А потом, с горящим от стыда лицом, начинала обычно петь. Потому что когда поешь, то не надо думать, как все плохо. Когда поешь, не так страшно. Хоронить Бена было тоже не страшно. Жалко, только. Ведь он до самой смерти остался правильным негром и пытался помочь своим хозяевам. А про сбежавшую Лавинию не хотелось ни думать, ни вспоминать.
Когда Кейт услышала и увидела грабителей, то не думала. Просто схватила палку и бросилась на них, за ними. Как настоящая южанка, за себя и за свою семью. Не думая о слабости, не думая, что может не догнать или ее побьют. Иначе как она посмотрит в глаза Сая, когда он вернется, если она не убережет па и ма?!