Барксдейл действительно не ошибся в Джозефе. Конечно, поначалу все было дико: как же так — охотиться на двуногих, таких же как и ты? Однако, так уж вышло, что Джо быстро втянулся. Эта работа, в отличии от прииска была ясна и понятна: вот ружье — там красножопый, ничего такого. Да, чёрт возьми!
Тут стоить отметить, что решающими фактором стало то, что впервые, мать его, Джозеф почувствовал, что он такой же как и все. То есть да — младше, не такой опытный, но не на побегушках! Конечно, куда без шуток или подколов, но он — Джозеф — как мог сразу объяснил, что, дескать с чувством юмора у него вот прям хреново. Он чувствовал, что является членом команды, вымысле шайки, он отвечает за себя, и не обязан делать что-то за кого-то. Это было... Круто, это было чертовски круто осознать, что никто не собирается им потереть свою грязную жопу и выкинуть при первой возможности! Об этом он не трепался, само собой, но человек, умевший разбираться в людях видел, что парень это ценил превыше всего.
Однако, было и некоторое расхождение с остальными. Это касалось как раз тех самых индейцев, на которых они охотились. Бог его знает почему, но Джо не совсем понимал почему остальные не считают краснокожих за людей. Как и черных. И узкоглазых. Ну вот этих всех. На сколько он мог заметить — у всех течет красная кровь, если ранить. Они все точно также испытывают боль, если их резать; белые не чуть не лучше или хуже подыхают. Ну вот, тогда какая разница, а? Джо уже давно понял, что люди делятся совсем под другому: овцы и волки. Тот кто родился с клыками, траву щипать не станет, это уж проверьте. Философ, мать его, хех! Об этом он тоже не говорил, да и вообще, Джо больше слушал и на ус мотал. Может поэтому он особо не испытывал ни угрызений совести, что убивает именно индейцев, ни какого-то там наслаждения. Убить человека, будь то краснокожий или белый, это просто убить человека, ни больше ни меньше. Кто-то сходит с ума от вида крови, а кто-то никогда не нажимает на курок — Джо был и не из первых, и не из вторых. Осуждать-то он и не осуждал, но понять этого не мог, когда кто-то из его товарищей упивался боем, резал глотку так, словно это самое прекрасное что он делал с тех пор как родился. А ещё то, что они делали с женщинами... Не то, чтобы Джо этого не делал, но скорее механически, без особого энтузиазма. В общем, он делал работу.
Ах да! Теперь у него была настоящая работа! Не пол мыть, или там посуду, тряпье стирать, а вот прямо настоящая работа. Возможно и это сыграло немаловажную роль, ведь у него такого раньше то не было. Наверно поэтому Джозеф так быстро привык — это была просто работа. Нужно было держать себя в форме, перед делом хорошенько выспаться, почистить оружие, приготовить лошадь, собрать сумки. К каждому этапу он подходил с вниманием и, мать его, аккуратностью! В этот мешочек — это, тут кармашек для того, там веревка (проверить, подергать пару раз, посмотреть не подгнила где то). Так даже не каждый счетовод у себя на столе порядок наводит! Но Джо нравилось работать, нравился порядок и все такое.
Первый урок — бить первым. Джо постарался усвоить его без повторений, да и вообще: все как-то сложилось с шефом. Он был человек интересный, по своему справедливый, умный, а что ещё было нужно молодому Джонсону? Он действительно стал ключевой фигурой в жизни парня, он, мать его, спас от голодной и холодной смерти, как ни как. Проехать мимо и все. Джо это помнил, каждый день, всегда. Он слушался не потому что боялся, не потому что не хотел, чтобы его прогнали, а потому что... это единственный человек в мире, кто поверил в него.