Хуже всего, оказалось, оставаться наедине с самим собой. В голове было пусто, в ней просто сами по себе появлялись образы, одни за другими картинки, как он бьёт, сука Ортона, этим грёбаным ножом. Тот дергается, пытается поначалу руками отнять от себя Джо, а потом закрыть маленькие красные дырки на животе и груди, но кровь неумолимо вытекает, просачиваясь между пальцами. Быстро, чертовски быстро.
Иногда они повторяются, иногда "начинаются" снова даже не придя к логическому финалу, словно некая высшая воля желает вбить эти образы в сознание Джозефа.
В очередной раз, мысли сделали крутой вираж и он с ужасом осознал, что ничего не чувствует. Ну то есть как... ничего необычного. Что должен чувствовать человек, убивший другого человека? Да чёрт его знает... Он чувствовал страх и растерянность, от того что и предоставить себе не мог, что же будет с ним дальше. Также он трезво понимал, что ничего вроде не исправить: Ортон — труп и это на самом деле, всё.
Он конечно слыхал раньше, что кто-то когда-то застрелил или, к примеру, подрезал, но это где-то там, понимаете? Ну... и было вроде, но как страшилка!
Джо мучительно ждал, что сейчас он ощутит на себе кару божью, молнию с небес, которая его испепелит в один миг! Ну и пусть, ведь он заслужил это, да чёрт возьми! Вместо этого ощущал... такое холодное, тягучее чувство отстранённости ото всех остальных. Знакомое с детства, но намного жёстче.
Его судьба предрешена, при чём как именно — он не знал. Без золота возвратиться обратно в Тапси-хаус не имело смысла, ко всему прочему теперь ему не светит обыкновенная жизнь простого человека — он убийца. Это клеймо навсегда останется с ним. Значит сделать вид, что ничего такого не произошло, что можно просто найти работу и дальше спокойно жить не получится. Джо понял, что запутался и ему, по большей части, не было дела до того, что с ним дальше будет.
Когда его запирали в камере, он украдкой поглядывал, на людей вокруг. Нет-нет, конечно он уже не ждал чуда, что кто-то поможет или скажет, что, мол, все будет так и так, не кисни малой, все пройдет. Он смотрел на них, как волчонок на людей, которые поймали дикое животное.
В камере стояла вонь, которая буквально сшибала с ног. Его сокамерник трындел без умолку, но это даже немного успокаивало. Джо отупело задумался о том, что будет дальше: не потом, а вот прямо скоро, когда прибудет этот... как-то-там-его судья. Он будет спрашивать, но вот дела, врать не хотелось. Он устал, наверное, или ему было все равно. Именно по этому, когда в ночи его разбудил Алан и предложил рвать когти, он отрицательно промычал и отвернулся к стенке.
На суде он говорил тихо, но чётко. Стоял прямо, ожидая вопросов. Лицо было серьезным, без тени заискивания — он был напуган, и просто не знал что будет дальше, но ни о каком раскаянии или сожалении речи не шло.
— Джозеф Джонсон. Мое имя Джозеф, сэр. - парень глубоко вздохнул и рассказал все. Как он два года стирал руки в кровь, стирая грязное тряпье, как он не скулил, а вставал с самого утра и ложился поздней ночью, иногда даже позже всех. Как над ним шутили, только шутки эти порой смахивали на издёвки, и конечно рассказал об инициаторах этих шуток — грёбаных англичанах. Тут впервые он запнулся: как же Чарли и Молчун? Джо не хотел, чтобы из-за него за ними началась охота, но как же быть... Он просто умолчал о том, что там, на прииске, стало не на одного, а на двух англичан меньше. Да — не выдержал очередной штуки, которая зашла слишком далеко, да — убил. А потом его выпроводили вон и все. - он сказал что силой наденет на меня женское и... И все такое... Ну, чтобы я делал вид, что я как бы не мужчина, а типа женщина. Остальные ничего, а он угрожал, тогда я достал нож и убил его. Сэр.