Чертовски страшно, когда тебя жрут заживо. Можно долго рассуждать о том, что это больно или невыносимо, а может даже жутко. Рассуждать, обсуждать там. Дескать, ох, это было настолько больно, как вроде бы одновременно сотня красножопых ублюдков своими кривыми ножами пытаются изрезать тебя на клочки. Да, бесспорно, можно и такое сравнение привести, но только сраное сравнение нихера не сравнится с тем ужасом. Проверьте.
Лязг челюстей. Деловитое урчание, пополам с сиплым, глухим рыком. Темнота вокруг. Какие-то сполохи, пыль во рту и боль. Ты пытаешься руками закрыть лицо, интуитивно конечно, потому что в таком возрасте нету связного, чёткого логического мышления: типа, ага, свора голодных псов напала на меня, значит нужно прикрыть лицо, иначе эти твари откусят мне нос и обгладают губы со щеками. Ко всему прочему, какое к черту связное мышление, когда тебя уже повалили. Нет, дьявол, тут сработают только инстинкты. Или не сработают. Но в тот день Джо помогли какие-то внутренние рефлексы, а может просто повезло — нос и уши остались при нём, черт бы их побрал, этих собак.
А потом... всё стало нормально. Конечно потом, это когда он попал в Тапси-хаус, который стал ему самым настоящим домом. Он жил может быть и хуже других мальчишек в девять лет, но просто не знал об этом, для него все было хорошо. Солнце светило ярко, новый день наступал все также как и обычно — с восходом, а вечером живот не прилипал к позвоночнику от голода — это значит, что все было хорошо. В конце концов: его не били просто так, у него была крыша над головой и самое главное — целых две любящих его матери. Да срать он хотел на белые манишки, и пирожные по воскресеньям. Любовь творит чудеса и это как раз тот случай, когда выражение попадает под сути в цель на все сто.
Само собой, что еды не всегда хватало, как и хорошей одежды, особенно обуви. Приходилось голодать, но ничего, это нормально — не смертельно. Тяжёлые дни проходили мимо, снова наступали удачные деньки и все налаживалось, если так можно было сказать. Иногда хотелось чуть больше, особенно когда казалось, что получить это самое большее — проще некуда: пьяный в канаве или оставленный без присмотра прилавок и вот оно, р-раз! У тебя в руках, а потом конечно и в карманах, появляется что-то, на что ты не потратил ни капли пота, ни секунды своей жизни. Легкое словно пух. Это чувство, которое взрослые называют сложным словом — обогащение, каждый раз кружило голову маленькому Хосе. Ему казалось на миг, что он хитрее всех на свете, а как он ловок, чёрт побери, ну просто сущий дьявол!
Когда куш был побольше яблока или пары монет, Джо даже пытался как-то помочь приемным матерям. Нет, не делиться, что, мол, это ваша доля. Боже упаси! Помочь, хоть немного облегчить им то ярмо, которое они тащили ежедневно. Насколько мог девятилетний парень. Боже, какие в ход шли истории, чего там только не было, поначалу. Там была и жуткая банда головорезов, которых он помог обезвредить, а потом его конечно отблагодарили этой самой курицей! Были несколько раз сорваны набеги индейцев, один раз даже практически в одиночку, именно поэтому ему досталось столько денег. Однажды он схватился с пиратами, но самое забавное, что во всех историях, так сказать объяснениях, он — Джо — оказывался на хорошей стороне, ну с теми ребятами, которые носят белые шляпы. Ему казалось тогда не достаточно правдоподобно сказать, что нашёл. Но наверное самое главное было в том, что выдумывая истории, в которых поступки были правильные и благородные, он сам в них немного верил. Сам становился хорошим.
Зато потом, жуя ворованное яблоко, иногда вместо сладости, он ощущал горькое чувство стыда. Все было просто и сложно в то же время: например, его мамы ведь не воруют, а он чего? Бог наказывает тех, кто берет чужое, и это чистая правда, значит и его накажет, но как? А если Он вместо него накажет сестёр, как тогда бывало с пьяными посетителями: подвернётся малец под руку, а попадает им. От таких мыслей ему становилось совсем не по себе, но... Наступала ночь, а с ней приходил и сон, который как волны океана, смывал все переживания и тревоги. Терзания оставались, но будто бы тусклые. На утро, ожидая кару с небес, хотелось долго лежать под одеялом, но нужно было мыть полы, черт их подери! Так проходил день и все было нормально.
Сорок восьмой ему хорошо запомнился именно этим днём. Стало очень тихо. Даже ночью так тихо редко когда было. Жутковато вот так стоять с ведром воды и нихрена не слышать, куда подевался привычный гул города? В голову лезли одна мысль за другой, но тайну раскрыл Мистер Эпплъярд. Золото. От этой новости в животе у Джозефа непривычно ёкнуло. Тогда он не придал этому значения, а зря. Эта мысль, вернее даже не мысль, а воображаемый вид кучи золота, появлялся каждый чёртов раз, как он закрыл глаза. Порой он мог поклясться, что слышит даже глухой цокот, с которым слитки стучат друг о друга в мешке. Который за спиной. Который несёт он — Джозеф, мать его, Джонсон! Эта идея захватила его целиком, и ничего он не мог с этим поделать, да и особо не старался. Он решил отправиться на поиски золота.