Меч пришелся по руке Кающегося лучшим образом - ведь это и был один из клинков Кающихся прошлых эпох. "Жаждущий Искупления" выглядел несколько более грубо, чем клинок Паоло, и вместо множества мелких шипов на нем было меньшее количество более крупных, так что рыцарь мог не беспокоиться по поводу той цены, которую принято было платить за пролитую чужую кровь в его Ордене.
– Проклятье... – выдохнул Диего, склонив голову при виде того, чем их встретил Таранто. Казалось, прожитые годы и пережитые несчастья вновь навалились на приободрившегося было старого капрала: – ...Заклинаю тебя, Чудо, только не это. Только не это снова...
Но светлые небеса не ведали снисхождения и черный столб дыма пятнал их, не исчезая, как дурное знамение. Опустевшие улицы городка полнились тревожными шепотами - похоже, что большинство горожан предпочли пересидеть волнения дома, защищая своих детей, стариков и женщин, но судя по возгласам с площади небольшая часть самого активного населения Таранто была именно там, где трещал в костре хворост. Отряд путешественников устремился туда...
Чтобы стать свидетелями последних минут жизни Эльвиры, еще вчера провожавшей их в путь с выражением надежды и веры на миловидном лице - которое теперь было покрыто волдырями от невыносимого жара, заставлявшего её биться в агонии. Черные волосы гадалки, привязанной к бревну, уже почти истлели от пламени и не понаслышке знавшие о сожжениях еретиков члены Святых Орденов могли только подивиться тому, что сама она ещё не задохнулась от дыма. Может быть виной тому был поднявшийся ветер, относивший ядовитый угар в сторону и обрекший гадалку на "медленную смерть", как это обычно именовалось в заключениях Инквизиции... Но рядом с этим без сомнений жутким зрелищем было и другое, не менее тягостное.
– Ты мне больше не сын, СЛЫШИШЬ?! – выкрикнула, словно выплюнула, донна Канделария, которую держали за локти двое бледных и взволнованных горожан, явно находящихся в смятении из-за всего происходящего. Она обращалась к Леандро, своему пасынку. Тот тоже был бледен, как смерть, но криво усмехался и старательно избегал встретиться взглядом со своей мачехой. – УБЛЮДОК! Жаль, что Сильвестре не бросил тебя подохнуть там, где нашел! Чудо покарает тебя!
– МОЛЧАТЬ! Вы впали в грех гордыни, матушка! – перебил её Леандро, оглядывая собравшихся сторонников, ближе всего из которых к нему стоял трактирщик Эстебан (впрочем тоже явно растерянный и напуганный тем, что они учинили). – Решили, что знаете волю Чуда, как и эта ведьма...
– ААААААА!! – крик корчащейся в огне Эльвиры прервал его и заставил замереть всех, кто был на площади. Пламя пережгло одну из веревок, которыми она была неумело прикручена к столбу, и её трясущаяся рука взметнулась куда-то в сторону улиц и переулков Таранто. Туда же был устремлен и невидящий взор гадалки, явно доживавшей свои последние мгновения на этой земле.
И никто из столпившихся на площади не знал, что именно оттуда в эту минуту на вымощенное камнем пространство, так похожее на арену для боя быков, ступили ноги Ревнительницы, Кающегося, Милосердного и Грешницы вместе со старым хромым капралом. Когда это произошло, обгоревшая рука бессильно опустилась и голова мученицы поникла, почти скрытая в жарком пламени и белом дыме.
– Что вы творите?! – воскликнул Диего, потрясая копьём. Его морщинистое лицо было перекошено от гнева и растерянности. – За что вы убили её? Почему донна схвачена вами? Разве ради этого мы все рисковали своими жизнями там, у святого Источника?!
– Это ведьма! Она навлекла на нас эти беды! – раздались нестройные возгласы из толпы, но Леандро пока что безмолвствовал.
– Расскажи! – со сталью в голове потребовала Канделария, уничтожающим взглядом глядя на пасынка. – Скажи то, что пытался внушить мне и другим!
– Она призвала это зло, лишившее нас воды! – дрожащим голосом провозгласил Леандро, со страхом оглядывая прибывших на площадь героев и косясь на свою мачеху, будто лихорадочно пытаясь найти выход из той ловушки, куда завлек себя сам. – И... и она сговорилась с этими бродягами, которые будто бы случайно пришли в наш город, чтобы захватить его и предать в руки Греха! Они лгут о том, что спасли нас, ВСЁ ЭТО ЛОЖЬ! Они отравили плод юной матери, убили отца невинной девчонки! Может ли Чудо вытерпеть такое?!
Толпа взревела, отвечая на патетический призыв бледного юноши со взором горящим, а лицо донны Канделарии исказила истерическая усмешка вместе с выражением отчаяния. Что мог иметь в виду Леандро, говоря о "злодеяниях" странников?
– Мы прогоним их прочь! – продолжал усердствовать Леандро, окончательно отрезая себе пути к отступлению, а толпа тем временем медленно, но угрожающе двинулась в сторону наших героев. – Или убьем их во имя Чуда!