Блин.
Жизнь Далайли, которую он взял за основу, была не совершенна. Она начала развиваться в размерах но - волей божества, а не десятками или сотнями тысяч лет направленной эволюции. И он, самое главное, заметил это только сейчас. Когда уже изменил, переделал, подправил под свои нужды.
Всё это обилие жизни не было многоклеточным.
Шамаш с размаху влепил себе ладонью в лоб. Дурак. Бог света, оплошавший с любимцами, этот самый свет, в теории, принимавшими и растущими за его счёт. За счёт фотосинтеза. Только, какого нахрен фотосинтеза, если растение - пускай и большое, в одну грёбанную клетку? А он ещё думал - чего это жизнь не разивается в ожидаемых с замиранием сердца подвижных и дышащих существ. Которые бы поедали всё эту траву, что он им, на будущее, приготовил, да смотрели бы по-ночам вверх, на его придуманные им звёзды.
Шамаш вновь приложил руку к виску. Лицо приобрело озадаченный и, даже, грустный вид. Дабы выпустить эмоции, бог света вмазал по одному из камней, посреди сухой пустыне. Кусок горной породы, расколовшись на две части, осыпался бессмысленным градом щебня. Ничего. Ничего страшного. Шамаш вдруг очень чётко почувствовал родную природу Ньюрон Прайм: вот-вот появятся настоящие, многоклеточные организмы. Которые, рано или поздно, вытеснят эти неприспособленные к жизни, искуственные создания Да. Только, им нужно будет помочь вытеснить это.
-Ветерочку бы...
С этим, впрочем, было плохо. Можно было позвать бога ветра, и попросить его неустанно дуть - но это глупо, да и Бермука найдёт чем занятся и без того. Нужно было заставить планету... жить.
Шамаш, напоминающий сейчас скорее вставшую над Ньюрон Прайм звезду, нежели чем самого себя, прикинул что хочет сделать. Оформил всё это в виде сформировашегося желания. Литосферные плиты, мирно спавшие до сего момента, задвигались и заскрипели. Медленно-медленно, по сантиметру в год - но быстро по меркам бессмертного божества. Где-то образовывались горы. В разломы потекла покоившаяся было в озёрах и прудах вода. Планета, хмуро подмигнув своему хозяину, начала меняться. Мигом проснулась от векового сна. Пришла в движение. Жизнь - это движение.
-Что ж.
Когда труд бога был закончен, на планете было три материка. Крупный, кольцеобразный массив суши, разрывающийся небольшим, вытянутым морем. На протяжении его была одна горная гряда - извиваясь, шла через почти всю середину, и резко поворачивала на юг. Сам же материк, в целом, был холмистый и неровный, и чем ближе к северу - тем холмистее и неровнее он становился. Реки, текущие с гор, виляли из стороны в сторону, часты были водопады. Сухие, пещаные каньоны, протяжённостью в многие километры, по дне которым часто текли реки.
Второй, ещё больше - своеобразной шапкой укрыл луну у южного полюса. В целом достаточно ровный, лишь только на самом юге, у полюса, было сплошное нагромождение из сплошных и очень высоких, холодных гор. Их заснеженные вершины питали многие крупные реки, уходящие прочь по всему материку и снабжая его водой.
На третьем материке было лишь несколько, не слишком крупных возвышенностей - не более двух километров высотой. Вся поверхность была практически идеально гладкой и ровной, и находилась не так далеко от уровня моря. Часты были болота Опрокинутая, чуть покосившаяся от мягкого и рыхлого грунта статуя Шамаша, подаренная им Пастафаром, стояла посреди одной из таких топей. Просто так сюда будущие поколения разумных существ ходить не будут, и увидят сокрытый внутри артефакт не сразу.
Между материками пролегал один-единственный океан, больше похожий на огромную, широкую-широкую реку, замкнутую в себе. В целом не такой уж и глубокий - самая глубокая его точка была чуть больше пяти километров ниже уровня моря - он оставлял более чем достаточно места и для самых разных рыб, и для водорослей.