Любая вещь в мире имеет две стороны, как часто любил повторять Хун Чжао: день и ночь, лето и зима, жизнь и смерть. И человек не был исключением. Тело и дух были сторонами его монеты. С одной стороны, он был слабее тигра и медленнее лани, подвержен болезням и травмам. Но с другой, если дух его был крепок, разум быстр, а воля тверда, то человек мог одолеть тигра, поймать лань и преодолеть недуг. Единство тела и духа — великое искусство, дающее бойцу, познавшему его, великую силу. Нарушь это единство в твоём противники — и ты победишь.
Оказавшийся перед Чженем человек без сомнения являл собой прекрасный образец единства тела и духа, поэтому это единство должно было быть нарушено ради победы. Не каждый из учеников школы "Шестнадцати драконов" удостаивался чести познать особый приём, позволявший всего одной комбинацией из двух ударов сломить тело и дух противника, ибо приём этот был с одной стороны сложен, и недостаточное усердие в его освоении могло ввергнуть ученика в пучину смертельной самоувернности, давая ложное чувство превосходства над противником, а с другой — беспощадно эффективен в исполнении того, кому хватило терпения овладеть всеми нюансами этой техники, что могло ввергнуть в соблазн убить там, где истинный мастер предпочёл бы избежать боя. И сейчас Чжень оказался в ситуации, когда применение этого приёма было оправдано.
Два молниеносных удара, последовавших один за другим, сотрясли тело главаря разбойников. Первый удар сломал его тело, заставляя кости трещать и вминаться внутрь, вырывая воздух из лёгких и гася сознание. Второй оставил огромный разлом в устье реки энергии Ци, там, где она впадала во внутреннее озеро лаовая, превратив мерно текущий поток в ревущий водопад, через который драгоценная энергия теперь стремительно покидала тело негодяя, прорываясь в окружающий мир.
Глаза главаря вылезли из орбит и налились кровью, а лицо напротив сделалось ужасно бледным. Он раз за разом с хрипом пытался сделать вдох, но не мог. Ноги его подкосились и он рухнул там же, где и стоял. При виде столь ужасного зрелища его подельники опрометью бросились прочь в сторону реки, невзирая на возможные выстрелы в спину и бросив телегу с грузом, ради которого заявились ночью в порт. За пару мгновений они исчезли за ящиками, уходя от возможных выстрелов, так что даже Чжень, находившийся к ним ближе всех, видел лишь смутные тени в неверном свете брошенного грабителями потайного фонаря.