Мей свободно овладела всеобщим языком, даже, отлично. Она могла на нем говорить, петь, ругаться, кричать и визжать. Но все равно в ее речи ощущалась некоторая чужеродность, немного необычное построение фраз, кое-где неправильные ударения. Не акцент, тень акцента, которую сама девушка считала милой. И сейчас Кунг как раз пела. Солнышко пекло не хуже чем в южных провинциях Шуо Лунга. В такую бы погоду лежать под шелковым зонтом, да потягивать фруктовую воду со льдом. Или, если уж инструмент попал в руки, лениво перебирать струну. Вот только Мей всегда придерживалась принципа «или делать хорошо, или не делать вовсе». Поэтому сильные пальцы властно терзали струны лютни, заставляя их петь и стонать. Свирель девушка любила больше, но та была не так популярна на западе. Полукровка не пыталась исполнить готовую песню, а импровизировала. Бросала на ветер строчку за строчкой, пусть уносит, пусть слышат, не жалко. Вот только при исполнении Мей смотрела почему-то в сторону Гринтауэр.
Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке.
Четыре движения губ.
Имя твое — семь букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.
Звук струн оборвался, а голос стих. Вместо него на губах появилась ехидная улыбка. Чуть прищурясь, Мей посмотрела на шатенку и спросила чуть двусмысленно:
- Тебе не жарко в черном при таком солнце? Может при случае его нужно снять?
Потом полукровка резко сменила тему:
- Надо было, все-таки, предложить взятку доблестным стражникам, чтобы нас пропустили без очереди. Приценились бы к Пурпурным драконам. И, раз уж я их упомянула, может мне кто-то скажет, правильно ли я понимаю это дурацкое правило?
Наемница ткнула пальцем в сторону доски с законами. Там ее волновал только один пункт. Ведь оружия мастер искусства монахов не носила, и кланяться умела в стиле островных соседей своего деда. Всем корпусом и не сгибая спины. А что голова при этом еле заметно сдвигалась всего на палец, не ее проблемы.
- Вот это, «обыск у всякого лица». Я же правильно понимаю, что «у лица» это не само «лицо»? А то если кто-то попробует меня под видом обыска лапать, то ему сразу станет больно.