Однажды молодой Моришита спросил старого дракона, постучав сначала бамбуковой палкой по бронзовой чешуе:
- О мудрый долгожитель, хранитель знаний и справедливости! Меня терзает один вопрос, и я не могу уснуть, пока не найду на него ответа. Ответь, может ли благородный военачальник отдать приказ грабить неприятельские земли до того, как посланник плюнет под ноги дайме врага? Не преступит ли он этим через честь самурая?
Старый, как сама Кусадзима, и мудрый, как тридцать три монаха, с усами длинными, как женская песня, дракон Хасидате открыл левый глаз, цветом схожий с топленым молоком, и проревел так громко, что у крестьян в Сацуме послетали соломенные шляпы:
- Глупый Моришита! И с таким вопросом ты решил побеспокоить меня, кого когда-то боялся сам Поднебесный Император! Так слушай: если самурай не забыл о благородстве, он не может отдать такой приказ!
Прочистив левое ухо, молодой Моришита поклонился в пояс и протянул:
- Но…
Дракон повернул к нему правую сторону головы, и воззрился на юношу прерывисто мигающим изумрудным глазом:
- Но если военачальник не может не отдать такой приказ, он должен это сделать, иначе покроет себя позором!
И молодой Моришита ушел, проникшись драконьей мудростью.