Пока Фрида занималась конвоирами ближней группы заложников, рядом выросла фигура ещё одного.
«Что там у тебя? А-а, как мило, нож мне пригодится».
Всё как в замедленной съёмке — успеваешь рассмотреть стоп-кадр в деталях. Щуплая фигура нападающего. Холодный блеск лезвия, уже занесённого, летящего острием навстречу шее. C тех пор, как её научили худо-бедно контролировать открывшиеся способности, большинство окружающих кажется сущими черепахами. Всё чаще ощущаешь себя сраным интерфейсом «Ютуба» — приходится передвигать тумблер скорости собственных рефлексов влево, чтобы не свихнуться от адского рассинхрона. Поганое чувство.
Ближнебойник, значит. Прямо подарок судьбы. Фрида улыбается — ей всегда было по душе пересчитывать рёбра, надеясь лишь на собственные кулаки. И когда перехватывает руку, и когда воздух разрезает хруст ломаемых костей, и когда на пол ватной куклой со свёрнутой шеей оседает тот, кто ещё секунду назад был грёбаным террористом, — Фрида улыбается. Плюсик в карму тем, кто придумал тонировку на шлеме. Охреневшие физиономии заложников — последнее, что хочется сейчас видеть.
Никс кричит, требует «подарочка» прямо по курсу. Будь у неё время, непременно загнула бы что-то про карающую длань — или как там в Коране? Наверняка для неё происходящее имеет особое значение, учитывая опыт юности. А впрочем, кто из «Химеры» не отягощён каждый своими «вьетнамскими флешэками»? Таких днём с огнём не сыскать.
Фрида, конечно, не отвечает. Как обычно. Звякнувшая о пол чека красноречивей всяких слов. У французов не принято отказывать даме. Галантность с парижским флёром, все дела.