Тёмный, освещённый безжизненным светом магических огоньков зал нависал над двумя мальчишками, стоявшими друг напротив друга. Каждый из них был едва старше шестнадцати, хотя их и старили глубокие морщины, мозоли и тёмные мешки под глазами. Сети шрамов, старых и ещё не успевших затянуться, заменяли им рубахи а лица то и дело подёргивались от напряжения и страха. Хриплый лай мастера подал сигнал и оба юнца приняли стойки. Два дрожащих голоса одновременно затрещали инкантации. Один мальчик говорил громче, чётче другого. Он же закончил заклинание первым. Его ладонь совершила сложное движение. Неуверенное, ломанное и неуклюжее, но всё равно верное. Затем другое и третье, ускоряясь, словно с каждым жестом на пальцах юнца разгорался обжигающий огонь. Второй мальчик попытался ответить симметричными движениями ладоней, но уже было слишком поздно. Неровный, тусклый снаряд уже спорхнул с пальцев первого и устремился к его замешкавшемуся оппоненту. В следующую секунду уже слышался хруст кости. Сбитое с ног тело прокатилось по каменной кладке и последние слоги соматического ключа сорвались на крик боли. Первый мальчишка затрепетал и неловко дёрнулся, словно в него тоже угодила магическая стрела. Лицо его исказилось гримасой ужаса и растерянности, взгляд заметался, дыхание сбилось а стойка потеряла устойчивость. Хриплый смешок перебил вопли конвульсировавшего на полу побеждённого.
– Недурно. – Обратился к побелевшему победителю мастер. – Но чего же ты ждёшь? Добей его и окончи поединок. –
– Я-я… – Мальчишка метал затравленный взгляд по комнате, дрожа словно тело его вдруг сделалось непомерно тяжким для ног. Со скулежом, недостойным даже раненной собаки, юнец подбежал к поверженному противнику и упал перед ним на колени. Он не знал, как помочь раненному, но всё равно попытался. По щекам его текли слёзы, он лепетал и молил о прощении. За валом эмоций, захлестнувших его, он так и не заметил, как в криках раненного возникли слова и как спазмы рук переросли в жесты. На краткий миг, коридор осветился ярким светом, болезненно и нестерпимо, ядовито рыжим. С тошнотворным хрустом заплаканное лицо провернулось на вытянувшейся дальше положенного шее. Голова мальчишки повисла на сломанных позвонках порванного хребта, глядя за спину бессильно повалившемуся наземь телу. Покрасневшие глаза потухли. Кашляя кровью и вскрикивая от боли, второй паренёк поднялся с каменной кладки, прижимая сломанное ребро руками. Аккомпанементом ему служили глухие хлопки улыбающегося мастера.
– Хорошо. – Прокомментировал учитель, доставая с пояса склянку с зеленоватой, густой жижей. – Очень хорошо. Что мы выучили сегодня? – Мальчик вырвал склянку из пальцев учителя и влил омерзительное варево в глотку. Боль, с которой зелье сращивало сломанные кости, была, пожалуй, ещё хуже чем та, с которой они ломались.
– Порой приходится выбирать — убить или быть убитым. – Серость голоса, прошептавшего ответ, могла сравниться лишь с его же отчётливостью. – Не все жизни можно спасти. Ещё меньше — целесообразно спасать. –
– Верно. Не важно, кто виноват а кто невинен, кто чего желал и кто кого заставил. Порой, мальчик мой, выбор стоит между двумя смертями. И как же выбирать, кому жить а кому умереть в такой час? –
– Моя жизнь дороже всех прочих. – Всё так же бесцветно ответил юнец. Он неотрывно смотрел на труп своего недавнего соперника, своего недавнего товарища. – Если выбор стоит между мной и кем либо, выжить должен я. Если речь идёт о жизнях других, нужно спасать тех, кто полезен мне. Если все жизни на кону одинаково полезны, я должен спасти как можно больше. –
– Вновь верно. Очень хорошо. – Мастер подошёл и положил руку ему на плечо, усмехаясь в густую бороду. Мальчик отвёл взгляд серых глаз от мертвеца и заглянул в лицо учителя. Фьялар пригладил растрепавшиеся волосы своего ученика, довольно кивая его ответу.
– Очень хорошо, Фаран. –
Огонь плясал на телах крестьян и гноллов, обгладывая чернеющие кости. Фарананг моргнул, гоня вставшее перед глазами воспоминание. Он глубоко вдохнул и выдохнул, бросая последний взгляд на выжженное поле, усыпанное стрелами и трупами. Затем, он развернулся к нему спиной и зашагал прочь. Нельзя сказать, что он знал о состоянии крестьян. О том, что никто из них не желал сражаться в этом бою и умирать за мрачные цели лживого демонопоклонника. Не знал. Лишь догадывался. Но даже знай он наверняка, это не изменило бы ничего. Обманутые солдаты ничуть не лучше зачарованных или брошенных в бой насильно. Враги были побеждены, но бой ещё не окончился.
– А ну пошли. – Призыв отдался сталью, когда Фаран похватал за руки Джоса а затем и Адель и настойчиво повёл обоих за собой. Не ожидая ответа и не принимая отлагательств, колдун втащил товарищей на край крепостной стены, где поставил их так, чтобы говорить с обоими, обращаясь, одновременно, и к солдатам и крестьянам во дворе. Новый глубокий вдох, громкий удар посоха о камень, призывающий ко вниманию. Алая мантия продолжала сверкать золотой энергией магии, на лезвии клинка отражались умирающие огни, серебряные омуты очей сияли изнутри. Наконец, ударили рыком военных барабанов слова.
– Я вижу раны, которые этот бой оставил на ваших сердцах и я благодарю богов за то, каких сопереживающих и добрых товарищей ниспослали они мне. Мы действительно отняли многие жизни, невинные жизни. Я не стану убеждать вас, что это не так. Это правда. Но не смейте — слышите, не смейте! — корить себя за это! Да, мы убивали невиновных. Я хотел бы, чтобы это не было так. Чтобы всех этих смертей мы могли избежать. Но мы не могли. Кто-то скажет, что мы могли сдерживать толпы не убивая, пока не пал бы Болтокрут. Мы не могли. Мы не знали и не могли знать, и даже знай мы не смогли бы удержать крепость до нужного момента. Мы едва справились и без того. Если бы мы не встали сегодня и не взяли бы оружие и не убили этих людей, уже завтра пылали бы деревни. Завтра пали бы города и на наших руках не были бы смерти десятков. Мы были бы палачами сотен. Убийцами тысяч. Болтокрут призвал бы своих демонических господ и зелёное пламя опалило бы все земли Альянса, и мы были бы виновны в этом. Все те, кого нам пришлось убить сегодня, погибли бы завтра, штурмуя ради Болтокрута другую крепость. Они жгли бы поля, они убивали бы своих сограждан и родных ради очередной безумной прихоти демонов. Мы заставили бы других солдат, других наёмников, других крестьян, таких же невиновных как эти, взять в руки оружие и сделать то, что сделали сегодня мы. Мы не спасли бы никого, отказавшись сражаться. Мы просто сделали бы убийцами кого-то другого. Рано или поздно, этот выбор пришлось бы сделать. Это был тяжёлый выбор, это был выбор из двух злодеяний, и мы выбрали правильно. Мы выбрали единственное, что должны были выбрать. Я благодарен всем, кто совершил этот тяжкий подвиг со мной. Вам благодарен весь Альянс! Это победа, будь она проклята! Мы вырвали её своими собственными руками и не позволим отобрать ни культистским шавкам ни позорному самобичеванию! Сегодня мы бились и победили! Победили за себя и за Альянс! За Альянс! –