"Бездна, а старик не так плох как кажется! Если останемся пойдем пустоте на корм, но единственный проход завалили своими тушами проклятые недолюдки... Прорываться? Нет, в такой темени мы вряд-ли попадём во что-либо кроме друг дружки. Может отступить? Тоже не выйдет - голем уже наверняка закончил с сайадой. Только ещё сильнее влипнем! Думай, думай Фаран. Колдун ты или кто? А если... Да нет, тоже не выйдет. А может... Круговерть, тоже нет! Давай, дурья твоя башка, думай! Ты не можешь подвести и их тоже!"
Дыхание заклинателя участилось, к горлу подступил ком накатывающей паники. Он прекрасно знал, что окружает их маленький отряд в эту минуту, а потому в двойне страшился хлюпающей и хихикающей тьмы. На миг, Фарананг потерял самообладание, давая накатывающему отчаянию пригвоздить свои стопы к каменистому полу. На миг, его воля померкла, скованная страхом не перед собственной участью, но за участь своих компаньонов. В шепоте, скрежетавшем в укутавшем путников саване межзвездных теней, заклинатель различал предсмертные крики товарищей, их последние стоны и проклятия. Он подвёл их. Снова. Снова позволил отнять у себя тех, кого ценил выше жизни. Ему не было спасения, не было выхода, не было прощения. Но было косание. Не мертвенная хватка тех, кому эта мрачная пелена приходилась родиной. Косание. Нежное, умиротворяющее косание. Доказательство помилования. Жест прощения и отпущения греха, оставивший яркую метку тепла и утешения там, где соприкоснулся с кожей через подранную мантию. А после косания был свет. Был свет, и была надежда.
– Ублюдок... – Колдун не сразу узнал свой голос. Стоял ли он безмолвным манументом трусости секунду или же долгие века? Плевать. Теперь он больше не был недвижим, с праведной яростью вырисовывая в воздухе парные глифы, делая к своему обидчику шаг и другой.
– Я скормлю тебе твои же переломанные кости, слышишь! Я тебя на твоих же кишках повешу! Игнис, дуал сфера мотус смен! –