Акэти стоял на небольшом пригорке и, щурясь от сильных порывов ветра, пристально изучал поле будущей битвы. "Врата Инмэй" – два холма перед ним, встречавшие каждого, кто пересекал этот перевал, перетянули на себя всё внимание полководца. Эти высоты ни в коем случае нельзя отдавать Рэйдзи: старый демон наверняка нагнал сюда конницы, и если встретить его в чистом поле, их просто растопчут. У него не было столь умелых воинов, как у полководца клана Уэямы: всё-таки Акэти был чужаком в семье Фурукавы и никто бы не доверил стратегу элитные отряды клана просто так. Приходилось обходиться тем, что есть. Мужчина закусил губу: в его отрядах крестьян было больше, чем профессиональных воинов, так что приходилось быть изобретательным. Длинные волосы Акэти развевались на ветру, постоянно лезли в лицо и мешали сосредоточиться, но в хвост он их собирать отказывался наотрез: свои волосы полководец любил до какой-то странной одержимости, которая может быть и не приличествовала достойному самураю, но с этой своей чертой характера Акэти поделать ничего не мог. Да и не хотел.
Он поправил наплечник своего доспеха, подтянул завязи перчатки и склонился над картой. Палец заскользил от ставки к войскам Рэйдзи. Вместе с стратегом над ней склонилось ещё трое: Данзо Окибэ – мрачного вида мужчина в черных одеждах, Мисаки Цутия – рослый юноша, давний друг Акэти ещё по детским играм, Хидэхито Аоки – грузноватый, с выбритой головой самурай.
— Самураев и стрелков поставим вот сюда, — палец очертил полукруг. — Асигару поставьте вот здесь. Мисаки, Хидэхито... — Акэти поднял голову на своих советников, — в этот раз вы будете нужны мне на передовой. Наша задача – стоять до последнего. И чтобы воины при первом же успехе – особенно если он будет разыгран противником, – не ринулись в безрассудную атаку, необходимо чтобы кто-то усмирил их необузданность словом. Мои приказы не так быстры, как стрелы, а ваше благоразумие послужит надежной цепью для безумцев, рвущихся в атаку. Данзо, ты останешься со мной. Я не хочу принимать решения в одиночку; одна голова чаще принимает неверное решение, какой бы холодной она не была.
Акэти выпрямился окончательно и посмотрел на северо-восток – туда, где находился замок. Там ждёт его прекрасная Юмико. Во имя любви к ней, он должен устоять, пока не придут подкрепления и враг будет вынужден отступить.
— Пока, я, Фурукава Акэти, в состоянии отдавать приказы – "Врата Инмэй" будут запечатаны для клана Уэяма. Мне нужно сказать речь перед войском, так что поспешим.
Мужчина вскочил на гнедую лошадь и тронул поводья. Выехав вперед перед отрядами он ещё раз придирчиво оглядел стройные ряды собственных войск. Поправил прядь волос, закинутую неугомонным ветром прямо в лицо. "Стрелкам будет трудно бить в цель: ветер такой сильный, что будет сносить пули" –мелькнула в голове мысль. Но уклоняться от битвы было более бессмысленно.
— Воины клана Фурукава! — крикнул он, повышая голос чтобы перекричать порывы ветра. — Сегодня от вас зависит, пройдёт ли противник через эти земли и сожжёт затем деревни с вашими женами, детьми и родителями. От вас зависит, пострадает ли честь вашего господина, Кэйджи Фурукавы. Слушайте меня! Враг силён, но он отчаялся. Это его последняя надежда и он будет биться до конца. Он ожесточен, словно дикий зверь, загнанный в угол. И в этом его слабость! Человек слабее волка, но его ум способен подчинить это животное. Будьте тверды, сохраняйте разум, какой бы жаркой не оказалась схватка – и вы победите. Каждый из нас – воин Фурукавы. Ты, ты, и ты тоже, – мужчина выкинул вперёд руку с гумбаем, указывая на стоящих в строю солдат. — Вы все воины! Так что делайте что должно и будь, что будет.
Закончив эту краткую речь Акэти бросил взгляд в сторону, откуда должно было придти вражеское войско. Что замыслил Рэйдзи? Как он будет действовать? Дорого бы дал самурай за возможность проникнуть в разум бывшего союзника. Но всё что ему сейчас оставалось –молиться Бисямонтэну, что он всё сделал верно. Если Небесам угоден их союз с Юмико, он победит. Если же нет... Акэти примет смерть как подобает. Взлетела вверх левая рука с гумбаем, отдавая последний приказ, и Фурукава поскакал в ставку, пришпорив коня.