Вид останков, мирно покоящихся на ложе, затронул чувства Дарксоула больше чем тот был готов признать. Человек, более того, благородный человек, умер здесь, взаперти, в одиночестве. Осажденный со всех сторон нежитью, в постоянном страхе и ожидании кончины. Полуэльф еще до призыва Хромгара прокручивал в голове гербовое изображение, в надежде отыскать в выцветших очертаниях какую-либо подсказку на родовую фамилию хозяина. Возможно как дань уважения. Возможно как зацепку для родственников. Чародей даже прибегнул к плетению, помогавшему сконцентрироваться на мыслях, но внезапно те увели его в сторону...
— Не суть важно, кем он был. Интересно другое. Умер он не от голода, ибо в закромах полно еды. Вероятно, что и не от жажды. Так-же исключаем старость и болезнь, – Санс кивнул в сторону одиноко покоившейся книги. – Талмуды - не то что держат возле кровати в таких ситуациях. На самоубийство тоже не смахивает. Потому предположу что его что-то убило. Не во сне, а сознательного. Это если учесть обувь. Да и странная поза намекает сопротивление... И вот это что-то, лишившее его жизни, что было заперто до нашего прихода, все еще находится где-то здесь. Потому я больше не уверен что ночевать в доме было хорошей идеей.
Раздосадованный провалом своего первоначального плана молодой полуэльф нуждался в выходе начинавшегося скапливаться гнева. И сдерживать его смысла не видел: хоть что-то же должно быть хорошего в сложившихся обстоятельствах. Взгляд дворянина зацепился за примостившуюся на плече дварфа сороку, и резким грубым выпадом ничего не подозревающая полуслепая птица оказалась сорвана с насеста и крепко зажата в ладони.
— Но хуже всего в этой ситуации это компания больных пернатых. Kushala! – Сансаниэль небрежно отпустил птицу, полуотбросив в сторону хозяйки, а сам снова повернулся к загадочным останкам, погружаясь обратно в размышления.