Памятный день вторжения выдался для Ясены каким-то на удивление заурядным.
Точнее говоря, он обещал быть крайне насыщенным: Дворец Щитов, главный, да и, в сущности, единственный настоящий музей под Куполом, под руководством старшей смотрительницы Джемаймы готовился к неделе школьных экскурсий, которая начиналась вот аккурат через десять дней. В обязанности Ясены, как самой большой в коллективе любительницы оружия, входил уход за трофейными клинками - ежегодная полировка и обработка лезвий. Она сама легкомысленно вызвалась заняться этим делом, ибо помнила, каким медитативным и расслабляющим бывает уход за своим личным оружием, как успокаивают эти простые движения промасленной фланелевой тряпицы вдоль острия меча... Однако, оказалось, что подобное занятие здорово теряет в своей привлекательности, когда тебе надо обработать без малого три сотни мечей и кинжалов. И вот уже несколько дней девушка занималась уходом за клинками, ощущая, как ее труд из расслабляюще-медитативного превращается в накаляющий и напрягающий - и грозило это занятие растянуться как бы не до первых походов школьниц из Закуполья, с их хватающимися за сердце от обилия орудий убийства учительницами. Девятнадцать из двадцати девочек, пришедших в музей и радующихся возможности провести целый день не за постылой партой, наверное, забудут содержание экскурсии сразу же по выходу из Дворца. Зато двадцатая, может быть, одна из тех большеглазых тихонь, которых и не замечаешь в толпе шумных восьмилеток, несомненно, запомнит все, что расскажет Джемайма о боях и походах полувековой давности, сохранит в своем сердце на долгие годы, чтобы связать в итоге жизнь с армией, и тот факт, что реальные клинки строевых воительниц выглядят далеко не столь красиво, как музейные экспонаты, что с боями и походами в нашу прозаическую эпоху вообще грустновато выходит - все это не заставит ее свернуть с пути, намеченного в далеком детстве...
Вот для этой девочки, одной на весь класс, мы и работаем, как однажды мудро заметила старшая смотрительница.
Но вообще, она была странной, эта беспокойная шестидесятилетняя нумантийка в бесформенном черном балахоне и с неизменным беспорядком в пепельной кудрявой шевелюре. Иногда Ясене казалось, что их старшая любит вещи гораздо больше, чем кого-то из Сестер, и подобное отношение здорово коробило. Для пополнения коллекции музея она была готова на многое, и часто выманивала у семей героинь прошлого фамильные реликвии, не чураясь крайне сомнительных средств и манипуляций. И добро, если бы во Дворце экспонировались только стоящие вещи, которые действительно заслуживает сохранения и изучения, вроде второй лютни Примы Анаэрины. Так нет же - за те десятилетия, что Джемайма возглавляла музей, она успела наполнить его всяким захваченным у косматых хламом, готовая лично обшаривать окраинные деревни в поисках рыцарских шлемов, переделанных под ночные горшки, и тому подобных "артефактов". Говорят, из-за своего упрямого нрава эта женщина успела поссориться со старшими Коллежа, с начальством Старой Крепости, и едва не зацепилась с самим Советом Старших. Мало кем любимая, тем не менее, она оставалась бессменной старшей смотрительницей - ибо как раз работу свою любила как никто другой.
Наверное, в этом тоже можно обрести своеобразное человеческое счастье...
Словом, Ясена сидела над очередным мечом (тарзасский шестигранный клинок с двумя долами, инвентарный номер 3042), когда до Первопоселения докатилась тревога из Старой Крепости. Война. Война, которую все считали неминуемой - и к которой никто оказался не готов. Первая мысль, пришедшая в голову бардессе при известии о нападении, была не о маме, которая должна была сейчас выдвигаться к Дальним Выперкам встречать непрошеных гостей, а о том, что премьера грандиозной эпической постановки Большого Летнего Театра "Щиты наших матерей", в которой девушка играла эпизодическую роль одного из бородатых злодеев, атакующих главных героинь, скорее всего, не состоится. Да и много чего из летних развлечений теперь придется отменить, очень много. Судя по растерянным взглядам ее сестер, девушек и женщин, разом оторвавшихся от работы и повседневных дел и собирающихся в толпы возле самых важных общественных зданий столицы, мысли в их головах роились столь же нелепые и столь же несоответствующие моменту...
Часы протекали в напряженном ожидании. Добраться до Выперок и разведать, что там и как, гражданской девице было нереально: да же если пробиться сквозь встречный поток беженцев, на границе Купола тебя неминуемо завернут пикеты воительниц Старой Крепости, злых как дэвы, ибо они вынуждены держать "оборону" здесь, в тылу, вместо того чтобы встретить косматых на поле боя. И когда прискакала, наконец, конная вестовая, с какой-то намотанной на копье тряпкой, чтобы объявить о сокрушительном поражении митрианских разбойников - всеобщее облегчение вылилось в стихийное ликование, которое переросло в общегородские народные гуляния, ибо рабочий день ведь все равно уже безнадежно сорван...
Тряпка, которую привезла вестовая, оказалась ни много ни мало личным знаменем возглавлявшего нападавших баннерета Дюваля, и радостная воительница бросила его прямо под ноги толпе на топтание и осквернение. Однако именно в этот момент в дело вмешалась Джемайма, предпринявшая один из самых, быть может, глупых и отчаянных поступков в своей жизни: мало того, что выхватила из-под ног Сестер предмет высокой исторической ценности, так еще и стала выговаривать женщинам, находящимся на порядочном взводе, чтобы не портили будущие музейные экспонаты. В этот момент слегка оробела даже Ясена: не то чтобы она допускала возможность физического насилия со стороны Сестер, но, проклятье, судьбу лучше не искушать. Старшую смотрительницу удалось увести, операция по спасению знамени и пополнению коллекции музея увенчалась успехом, рабочий день по факту был закончен, а репетицию и так отменили - словом, у бардессы не было никаких оснований для того, чтобы не присоединиться к общегородскому празднованию. Как-то быстро улицы оказались усеяны столами с едой и выпивкой, в городском саду началась импровизированная танцевальная вечеринка - Сестры сбрасывали напряжение как могли, стараясь не думать сегодня, после победы, о том, что война теперь - это надолго, и тяготы ее и лишения неминуемо коснутся всех...
Ясена, просто и непринужденно подхватившая с одного из столов полбутылки вина, сидела под деревом в стороне от стихийного пикничка, погруженная в свои мысли, когда мимо нее проходила стайка рослых и крепко сложенных девиц, обративших внимание на знак Коллежа. Ну а дальше - сценарий известный. Что бардессы умеют делать лучше всех под Куполом? Пить и трахаться, очевидно. Значит, зацепившиеся за тебя взглядом сестрички либо предложат посоревноваться, кто быстрее упадет под стол, либо...
Девушка, отделившаяся, наконец, от компании (и отогнавшая знаками своих любопытных товарок) начала, разумеется, с предложения выпить, но обе они прекрасно понимали, к чему придет в итоге дело. Ее звали Диной, и она работала в артели лесорубок - отсюда и широкие плечи, и характерные мозоли, ощущающиеся при рукопожатии. Ногти, впрочем, тщательно острижены, что сразу прибавило новой знакомой очков в глазах Ясены.
Девица не вызывала у бардессы раздражения, вела себя вполне корректно, и, прислушавшись к своим чувствам, Ясена пришла к выводу, что не против закончить этот день в чужой постели. В конце-то концов, надо поддерживать квалификацию и репутацию Коллежа. Ну и вдобавок - не так много у нее было девушек, на которых можно посмотреть снизу вверх...
Репутация, впрочем, часто играла с бардессами злую шутку. Дина поначалу именно что старалась не ударить в грязь лицом перед Ясеной, и старанием этим, разумеется, делала только хуже. Пришлось приложить определенные усилия, чтобы она, наконец, смогла отдаться своей новой любовнице самозабвенно и без остатка. Усилия Ясены, впрочем, не прошли даром: бурно кончающая на ее пальцах партнерша смогла завести и саму бардессу, так что под крышей дома Дины в ту ночь недовольных женщин не осталось...
***
Она проснулась в объятиях лесорубки, упираясь коленками в стену. У живущей холостой жизнью Дины кровать была сама что ни на есть односпальная, и расположиться на ней посвободнее не получалось при всем желании - так что двум рослым девицам пришлось устраиваться спать "ложечками". На шевеление Ясены ее любовница отреагировала сонным щекочущим поцелуем в шейку, когда же девушка, наконец, ухитрилась повернуться лицом к своей новой знакомой - работница пилы и топора, встретившись с бардессой глазами, быстро отвела взгляда куда-то ей меж ключиц, проговорив застенчиво:
- Оу, доброе утро.
Известная история утренней неловкости двух едва знакомых женщин: сейчас Дина, должно быть, вспоминает самые интересные моменты вчерашней ночи, и при свете дня переоценивает некоторые вещи. Так бывает, наверное, со всеми, кто хочет попробовать, какова же бардесса Коллежа на вкус. Должно быть, именно поэтому такие связи ни во что не развиваются - второй ночи, скорее всего, не будет.