За четверть века до...
Весенний мистраль на западных болотах Закуполья, конечно, не настолько зол, как промозглые зимние ветры, насквозь продувающие сторожевые башенки, заставляя меняться дозорных едва ли не каждые сорок минут, однако и сейчас стоящая на вышке дежурная зябковато куталась в плащ, чуть покашливая в кулак и посматривая на подругу, суетящуюся над похлебкой у летнего очага. Скоро будет горячее и возможность поваляться на лежаке в бревенчатой хижине, а пока... пока надо дотерпеть. Не первый же год вроде, и не самая скверная весна, хотя бабушка рассказывала - в старые времена под Куполом и про снег-то не знали...
Когда на расчищенном пространстве перед самым постом появились с десяток человеческих фигур, задумавшаяся и даже слегка оцепеневшая в сосредоточенной задумчивости дозорная отреагировала не сразу, а когда сообразила, что же происходит, прокричала вниз своим "тревога!" - и тут же закашлялась, поперхнувшись...
Они едва держались на ногах, эти десять старушек в поношенных шерстяных платьях и плащах, с сучковатыми кривыми деревянными посохами. Впрочем, даже не обо всех можно было сказать "держались" - самая старая из женщин, возраста на вид столь древнего, что Стражи не решались и угадывать, лежала на носилках, которые тащили ее более молодые товарки. Из особых примет у этой компании было разве что обилие шкур и меха в элементах одежды, а так на вид - обыкновенные крестьянки внешнего мира. Хотя живут ли там столько-то женщины? Самой молодой явно на вид хорошо за шестьдесят.
- Мы служительницы Корины, Старой Матери, месяц идем из брендейских лесов, - каркающим голосом по-мидгалльски начала одна из беженок. - Нечестивые митриане разгромили наше последнее святилище, и мы пришли просить у Юных Богинь приюта и защиты... Наша Верховная Друидка, сестра Ориана, находится при смерти... Кажется, она не доживет до завтрашнего рассвета.
Старшая поста, выдвинувшаяся навстречу старушкам по прикрытием оставшихся за частоколом на безопасном расстоянии лучниц, озадаченно поджала губы. Друидки, значит. Это были явно не несчастные беженки, эти старушки могли оказаться поопаснее каких-нибудь разбойников на службе местного барона. По инструкции во двор поста такую толпу пускать никак нельзя - вдруг решат обернуться зверями и напасть? Вот только до нападения ли им? Та, самая старая, и впрямь кончается, остальные выглядят вымотанными до предела. Ааа, к дэвам все! Неужели мы не люди, или эти бабушки мужики, чтобы к ним по-людски нельзя было относиться? Пока помощь идет - надо их согреть и накормить, тем более что похлебка как раз сварилась.
- Валента! - закричала старшая своим. - Отправь сообщение в Крепость, пусть высылают тревожную группу - с телегами и целительницей. И открывайте ворота - у нас гости. Проходите, сестры, поешьте с дороги, наша жрица посмотрит вашу больную...
***
Караван с лежащими и сидящими на телегах друидками, в сопровождении всадниц из полуэскадрона постоянной готовности, двигался от Старой Болотины в сторону Купола, над умирающей старухой склонилась одна из жриц Аэлис, глядящая в лицо Орианы с сочувственной озабоченностью, впрочем, разумом прекрасно понимая, что ничем она здесь помочь не сможет: женщине пришел срок, выглядела она явно старше сотни лет, и ничего трагического в ее смерти не было: смертны все мы, кроме Богинь, разумеется.
Последняя телега втянулась в пределы невидимого барьера, когда вдруг мир вокруг вдруг застыл в неподвижности, словно на картине. Утихли разом все звуки, перестало трясти повозку. Ощутившая изменения умирающая друидка Ориана вдруг открыла глаза, и, не отрывая затылка от изголовья, спросила:
- Это полная остановка времени? Да, Юные Богини, вы поистине всемогущи в своем домене.
- Не остановка, - ответила появившаяся словно из ниоткуда брюнетка в охотничьей одежде и с луком в левой руке. - Скорее - сильное замедление. Но это неважно, если результат один. Зачем ты явилась сюда, "Старая Мать"?
Тон, которым девушка обратилась к старухе, сложно было назвать теплым.
- За меня уже было сказано - я пришла за приютом и защитой, - устало проговорила Корина, она же Ориана. - Мои последователи истреблены, последнее святилище осквернено. Я на пороге развоплощения, Рамона. И смиренно полагаюсь на вашу с Аэлис милость.
- Полтора века назад ты не боялась небытия, - с другой стороны телеги появилась хрупкая блондинка в платье со страшной незаживающей раной между ключиц. - Когда мы пришли к тебе, предлагая сестринский союз, ты отвергла нас с презрением. Ты сказала нам, Корина, что наши цели и мечты - чудовищны, противны природе и всем основам, на которых стоит мир. Что Митриос - зло знакомое и привычное, ты видела таких сотни на своем веку, а вот мы - мы небывало омерзительны и ужасны. И ты действительно готова была принять развоплощение, если судьба вынесет тебе приговор. Что же изменилось за эти годы, о Старая Мать? Зачем ты сегодня здесь?
- Ты права, Аэлис, - горько вздохнула старуха. - Я действительно говорила все это, и я готова понести наказание сейчас, находясь целиком в вашей власти. Вот только... много ли проку будет от моей смерти?
- Ты обвиняешь нас в том, что мы способны убить беспомощную женщину, Корина? - голос Рамоны принял зловещие интонации. - Тебе были заданы вопросы: что изменилось и почему ты здесь сегодня?
- Я... мне было видение, Юные Богини. На пороге смерти у меня обострилась способность к прорицанию - это общее свойство богов, самые безошибочные пророчества сделаны умирающими. В этом видении я узнала, что станет с миром, когда в борьбе за владычество над ним сойдутся Митриос и Неведомое. Что станет с человечеством, когда один из них победит. Я видела мир через тысячу лет. Мир, из которого ушла жизнь. Люди... кажется, сначала они научились ловко управляться с сложными механизмами, затем эти механизмы заменили их труд и плоды ума, невероятно усовершенствовались, а затем... некто придумал заменять механизмами и несовершенные человеческие тела. Был великий... катаклизм, после которого в мире не осталось ничего живого. На такой земле не смогут жить даже дэвы. Из мира куда-то был выкачан весь воздух, выпарена вся вода, даже великие океаны. И спустя тысячу лет по иссохшему дну Зеркала Торговцев ползают стальные костяки, скелеты, в черепах которых горит ядовитый зеленый свет. Так будет, если кто-то из двух надмировых сил завоюет господство над человечеством. К этому ведет нас неведомыми путями рок. И единственные, кто теперь может помешать такому будущему - вы...
- И чего же ты хочешь от нас?
- Повторю еще раз: приюта и защиты, - ответила Корина. - Я на пороге небытия, это правда. И сейчас я понимаю, что не имею права на развоплощение, когда речь идет о защите жизни во всем мире. Дайте моим служительницам восстановить Круг в вашем домене - и я стану вашей преданной союзницей. Придет время - вам понадобятся мои знания для победы над умбрийскими нечестивцами. Я... я прожила немыслимо долго, так долго, что и сама забыла свои истоки. Помню времена, когда люди даже не были в полной мере разумными существами, и сознание их блуждало в потемках животных инстинктов... Быть может, лучше для всех было бы, если бы так и оставалось...
- Ты знаешь, как исцелить Аэлис? - с неприличным для Богини нетерпением спросила Рамона, так непростительно демонстрируя свою слабость и болевую точку. Светловолосая девушка даже вздрогнула, от этих слов.
- Увы - источник боли, что терзает твою возлюбленную, находится слишком далеко, и сегодня ваших сил не хватит для того, чтобы с боем взять проклятую Перугу. Но мне известно многое о методах митриан, и я могла бы подсказать... - с последним словом Корины мир резко пришел в движение: закрипели колеса телег, захрапели лошади, зазвенела сбруя, заговорили люди. "Тише-тише-тише" - зачастила аэлиситка, взяв бессознательную на вид друидку за руку и творя успокаивающий заговор: ей показалось, что та агонизирует.
Однако Старая Мать знала, что телу Орианы теперь еще долго не суждено быть опущенным в землю.
*****
Клио обнаружила себя лежащей ничком в клевере у основания старого могильного кургана, в котором захоронены героини Дня Боли и Гнева, тяжело дышащей от шока очередного внезапного видения. Давно к ней не приходила столь длинная и отчетливая греза, очень давно. После вчерашнего же это было неизбежно: видения посещали девушку, когда ее Раненая Богиня испытывала особую боль от своей раны, а такое случалось, если кто-то из Сестер погибал неестественной смертью - как вышло вчера во время боя в Выперках. За полный разгром рыцарского отряда митриан из двух сотен косматых пришлось заплатить жизнями двенадцати женщин - в основном местных ополченок, на которых пришлась отчаянная попытка прорыва части всадников. Где-нибудь там, во внешнем мире, эту победу сочли бы поистине блестящей, однако для женщин Купола даже размен "одна к тысяче" был неприемлем - жизнь каждой сестры бесценна. И для Аэлис, дарующей эти жизни, для Аэлис, благословением которой рождаются дочери двух матерей, эти смерти несли особенно жестокую боль.
Впрочем, можно ли вообще измерить каждодневное страдание Раненой Богини, едва не умершей в День Боли и Гнева? Жрицы обоих храмов потратили массу времени и сил на поиски способа вылечить Аэлис, заживить страшную рану - все впустую. Многие, многие бы без колебания пожертвовали своими жизнями, чтобы их богиня вновь стала прежней, довоенной, чтобы услышать ее заразительный смех, о котором столько рассказывали бабушки. К сожалению, как знала из своих видений Клио, пока исцеление было невозможно. А ведь она знала еще одну вещь, единственная из смертных Купола: Аэлис не просто страдала от раны, она умирала. Медленно, нечеловечески медленно, быть может, через несколько веков - однако силы неминуемо покинут ее, и Дарующая Жизнь развоплотится. И этой тайной аэлиситка тоже не могла ни с кем поделиться: страшно представить, какое безумие охватит жриц Храма при этом известии. Да, они без колебаний пожертвуют ради Аэлис своими жизнями - но это не принесет ей ничего, кроме новых страданий...
И тут только начавшая подниматься жрица услышала стон боли. Сев на колени в траве и сфокусировав взгляд, ибо в глазах еще плясали разноцветные блики, Клио увидел перед собой едва держащуюся на ногах Аэлис. Не сразу сообразила она, как та оказалась перед расположенным в Закуполье курганом, куда пришла для того, чтобы выбрать место сестринской могилы вчерашних погибших. После жестокой битвы с мидгалльской армией Богини не покидали барьер уже более полувека - это могло оказаться смертельно опасным, особенно для Аэлис. Однако объяснение быстро нашлось в памяти: вчерашним вечером, прямо во время боя, Купол спонтанно и неожиданно расширился, что привело к смерти прорвавшихся было из окружения Сестер косматых, превратившихся в черный пепел прямо во время бегства. Так что теперь и могильный курган с тысячей погибших пятьдесят лет назад сестер находился в безопасной зоне, куда нет хода мужикам...
- Тебя снова... "накрыло"? - вхлипнув, спросила Аэлис. - Прости. Я держалась как могла, не хотела причинять боль еще и тебе. Но... это слишком тяжко...
Раненая Богиня, прижимающая руку к шее, осела в клевер на колени. Немногим Сестрам доводилось видеть дарующую жизнь столь слабой и уязвимой, и этой привилегии жрица была отнюдь не рада. Она видела, как сквозь пальцы, прижатые к ране, просачивалась кровь, струйкой стекая в ложбинку между грудей - незаживающая никогда рана, похоже, открылась, и девушка бессильна была чем-то помочь Аэлис. Разве что вытереть платочком грудь и руку, чтобы не запачкалось платье, и просто прижать страдающую Богиню к своей груди.