Пожар потушили только через час.
Огонь перекинулся на палатки и унёс жизни ещё двух легионеров и четырёх рабов — солдаты гибли героически, вытаскивая из под пылающего навеса припасы, рабы попросту надышались едким дымом.
Попытки Метаксаса вызвать дождь окончились не то, чтобы провалом — его сил хватило только на легкую морось.
Тиест переоценил себя.
По крайней мере, так звучала официальная версия. Незачем Луцию было знать о разговоре, прошедшем между колдуном и духом.
Эрвиг всех спас — легионеры в один голос рассказывали, как гревтунг выносил ящики из охваченной огнём палатки. Потом выяснилось что в ящиках была аннона — натуральные пайки всех участников экспедиции!
Когда Луций получил Марку провести инвентаризацию, получилось, что перспективы голода удалось избежать, или, по крайней мере, удалось избежать прямо сейчас. Запас еды на месяц стал запасом еды на неделю даже без учета лошадей — аппетиты конечно придётся поумерить, ведь аннона состояла из солонины, сухарей и вина, но с учетом обстотельств даже такая перспектива выглядела не так уж и плохо.
К тому же Саваг уверил Луция, что Днепр как большая река наверняка должен быть полон рыбы, да и зверь в местных лесах непуганый — а значит по крайней мере часть отряда, которая останется у корабля, сможет как-то себя прокормить.
В общем, прощальный подарок Архипа хоть и стал чувствительным ударом — но не обернулся немедленной катастрофой.
Пожар имел и иное, не хочется говорить «положительное», следствие. Возможно, случившееся и было личной инициативой Архипа, но для свиты Фейрузы все выглядело иначе — царица сбежала с любовником и рабыней, а напоследок сожгла общую пищу.
Если до сих пор даже в Алии порой чувствовались сомнения в правильности принятого решения, то теперь на сторону Луция стал даже Саваг.
— Царица сбежала оставив нас умирать голодной смертью.
Весть быстро облетела лагерь.
Вопросов «почему нами командует не кто-то из свиты» больше не было.
Самого «виновника торжества» поминали едва ли не как демона. Ему вспомнили все — выбитый глаз чародея, изнасилованную девушку в Новиодуне, заигрывания с митраистами и их немедленное предательство, смерть Юния, которого все если не любили, то ценили...
— А может он того... гуннский шпион?
Спросил как-то один из солдат.
Ещё вчера все бы рассмеялись такому предположению.
Теперь никто не смеялся.
Кому доставалось, причём незаслуженно, так это Клавдию. Люди откуда-то узнали, что Луций велел связать его в шатре — и что он был лечащим врачом Фейрузы, а по слухам ещё и Архипа. Припомнили и то, как будучи отравлен, Луций не пустил Квирину к себе.
А легионеры рассказывали, как в готском лагере Клавдий якобы отказался помогать местным женщинам, побрезговав их мольбами.
Вспомнили и попытку предупредить царицу о готовящемся аресте.
— Клавдий Меллей.
Так прозвали его.
«Медовый Клавдий» — льстивый, лицемерный.
Молва возлагала на лекаря ответственность за все случившееся — якобы он приготовил Архипу и Фейрузе зелье, сделавшее обоих невидимыми. Поговаривали также, что именно Клавдий своими микстурами свёл обоих с ума. Имя «хозяина чёрной желчи» и «заклинателя души» предстало в немного ином свете — теперь легионеры скорее умерли бы чем оказались пациентами Квирины.
Тиеста злые языки миновали — он был у Луция в явном почете и наряду с Алией стал «одним из первых, кто осознали куда все идёт».
На следующий день вы не смогли переправиться — благодаря Архипу вы потеряли единственную лодку и весь день легионеры валили деревья, пилили их и стягивали в бревенчатые плоты на которых, используя шесты, и планировалось пересечь ледяную реку.
Зато в третий день апрельских календ, отряд наконец продолжит свой путь...