В лодке Фейруза, тянет, помогает перебраться через борт. Аттия на вёслах. Обе невредимые, и это хорошо, но это та самая лодка, и это... почти не трогает. Просто жжёт запоздалое осознание, жжётся не больнее потери верного лука или алеманнского пинка в живот. Эту лодку Архип с Эморри мирно делили на недавней разведке. Теперь этериал мёртв, а эксплоратор почти не сожалеет о его убийстве.
Заточенной как спата, добела прокалённой волей действительно оказалось возможно сразить кого угодно. И злого варвара-головореза, и верного спекулятора империи. Выжигает простая мысль нутро — пройди он этим путём дальше, и вожделенное им самим калёное железо ослепит его, лишит разума.
Нет! Это такой же инструмент, что и очищенное Митрой зеркало души. Слепит — подними алый металл выше, отрази его свет и узри зло вокруг, убедись, что просто не даёшь ему окрепнуть! На руинах Лабиринта не родится порочное дитя безумия, если предать те руины огню.
Архип встаёт в полный рост и оборачивается к берегу, выхватив из рук худо-бедно разогнавшей лодку Аттии весло. Нехитрая защита от стрелы, тем более — копья, но главная броня телохранителя — решимость.
На миг ему кажется, что они встречаются взглядами с подбежавшим к воде Гектором.
Два воина, жизни которых стоят одинаково, но тратятся на разное, не так ли, трибун?
Вера в Рим-Свет — лишь твоя вера, никто не ведает, что положено нам судьбой.