Юний... Лицо Гектора просто превратилось в камень. Он бережно опускает голову товарища на землю и подзывает солдата, приглядеть за деканом.
— Врача. Сейчас. — трибун говорит не громко, но чётко.
Это было как молния, что расколола небо пополам и, спустившись вниз, ударила прямо в темя. От головы до пяток, под кожу словно загнали иголки, но не было боли. Это была ярость, на короткое мгновение перешедшая далеко за грань безумия. От этого осознания Гектор на миг, всего на миг, но испытал чувство страха: трибун давно умел держать свои чувства под контролем и вот теперь он осознал, что нечто все ещё способно выбить его из колеи.
Почему? Может дело было в том, что помимо Татиона — по большому счету ну и хрен с ним — Архип мог предать самого Митру? Бога. Какие слова нужно сказать, чтобы вина от такого не сожгла, что за мотив должен быть, ради которого человек может выступить против самого настоящего бога, которой соблаговолил тебя принять и защитить?
А вдруг причиной той вспышки был не Архип. Может виной всему оказалось то, что арабка смогла ускользнуть... Все должно было быть иначе, все должно было закончится по другому! Гектор и Фейруза. Они должны были встретиться, с оружием в руках, как тогда, только на этот раз никаких ран. Только до конца.
Так или иначе, но Гектор пропустил пару мгновений. Он разжал кулаки, как оказалось пальцы впились в ладони, и обратился к декану.
— Займись пожаром. Убейте пламя, не дайте ему перекинуться дальше, попутно спасайте сначала особо ценные припасы, потом, если получится, все остальное. — трибун потуже затянул застёжку на шлеме, поправил меч, уже уходя, — Я за ними.