Эллин поднял руки раскрытыми ладонями вверх, показывая мирные намерения. Прежде, чем он успел сказать хоть слово, грянул хор голосов, старавшихся наперебой взять командование на себя, и чародей получил так нужное сейчас мгновение перевести дух.
Когда-то он держал свои эмоции в тисках воли, не давая им вырываться наружу, потому что знал - стоит потерять контроль, и ураган его чувств захлестнет окружающий мир. Тиест слышал истории древности о великих магах, которые, поддаваясь печали, вызывали падеж скота, а предаваясь радости повергали целые деревни в бесноватые оргии. Его сила была не такой, но и Метаксас был способен на вспышку, особенно когда его эмоции были особенно сильными. Прежде, до Катаклизма. С тех пор ему не удавалось разжечь пламя целой толпы, даже если он старался, что уж говорить о бесконтрольном всплеске. И вот сейчас, когда броня отстранения, убаюканная годами угасания таланта, дала брешь, колдун собрал вокруг себя толпу защитников. Что это было, последний всплеск умирающей силы или же что-то иное, и здесь, в землях варваров, Тиесту предстоит столкнуться со свирепствующей силой дара?
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Эллин схватил свои эмоции под уздцы. Вдох-выдох.
Он смотрел на себя, на собравшихся со сторону, будто бы перестал быть внутри своего тела и вознесся над ним бесплотным духом. Внизу стоит Метаксас, но в то же время другой, не тот, который сейчас взирает сверху. Он, не-Метаксас, видит как дорогу другому не-Метаксасу преграждает Эморри, спешит через лужайку Марк, окрикивая солдат.
"Что же ты, паразит, делаешь!?" - подумал Тиест, устремив внимание на варвара. Слова спекулатора только подстегивали людей, не успокаивали. Эморри должен был это понимать, не совсем же он дурак. Значит, он специально подливал масла в огонь конфликта. Вероятно, чтобы отвести внимание от своего разговора с женщинами. Стоило признать, что это работало.
С высоты своего состояния чародей видел все. Он видел напряжение, злость гребцов и прочих слуг Фейзуры, видел недоверие легионеров, которые недавно лишились товарища, сменившего господина. Мелкие обиды, раздражение, копившиеся по капле за время непростого плавания. Не хватало только искры, чтобы вспыхнуло пламя. Странный разговор между арабками и Эморри, да еще и Аделф, сказавший, зачем-то, про подарки Луция, дал нужный повод. Они хотят перекупить Эмории, подумали одни. Он хочет купить охрану Фейзуры, подумали другие. И вот в руке Тиеста была тлеющая лучина.
Он мог закончить все здесь и сейчас. То, что не случилось в лагере готов, могло произойти сейчас. Неужели Марк рассчитывал, что легионеры смогут что-то противопоставить разъяренной толпе? Метаксас видел грядущее, как наяву.
"Мочи их, братцы," - произносит колдун, и рабы с ревом бросаются на легионеров. Бабы, из-за которых началась ссора, уже забыты. В другой ситуации легионеры легко раскидают рабов, но сейчас, без щитов, с одними ножами, пьяные, против толпы с такими же ножами, все на что они могут рассчитывать, это продержаться достаточно долго, чтобы подать сигнал опасности. А дальше лавину уже нельзя остановить. Бунтовщики протрезвеют и поймут, что назад пути нет, им все равно смерть. Значит, остается только ломить вперед, до последнего. Ведь кто знает чем все закончится? Часть солдат в дозоре, часть ушла проводить мистерию Мистры. А затем они встретят мечи, ведь вон оно, оружие, поблизости, на случай внезапной атаки степняков. И затем все кончится. Кто бы не победил, потери будут. И это означает конец экспедиции. Идти вперед не хватит сил. Плыть обратно - нет гребцов. Сколько выжило людей - непонятно. Черным всадникам даже не нужно будет нападать, отряд погибнет сам.
Он мог закончить все здесь и сейчас. Но должен ли?
Узнать, что именно стало причиной конфликта уже не выйдет. Тиест мог позволить ситуации развиваться своим чередом и просто вырвать нужное из головы Алии или ее оппонентки. Но Это означало допустить бунт. А после в ситуацию вмешается магистриан, к которому верные Марк и Аделф первым делом отправили вестников. Момент будет безвозвратно потерян.
Стоило ли это знание человеческих жизней?
Рука Аделфа легла на плечо Тиеста, он услышал шепот Эморри в адрес жреца и вспомнил, что изначально заставило его, пускай невольно, призвать людей на свою защиту. Опасность, грядущая смерть. Занесенный над головой меч. Я просто исполняю приказ. Самая лицемерная фраза, которую только можно было себе представить.
Стоило ли спасение экспедиции собственной жизни?
- Хватит. - выдохнул чародей, опуская руки. Страх отступил под давлением воли. Разум был сильнее эмоций и они послушно скрылись в тени сознания. Метаксас излил вокруг себя обретенное спокойствие, обволакивая присутствующих молочной пленкой.
Нужно было справиться с раздражением и ощущением предательства окружающих. Не самая простая задача. Инерция действия тащила людей вперед и остановить их значило в каком-то роде сломать. Такое мог позволить себе командир со своими солдатами, ломая и подавляя их волю своей. Но мистик всегда избирал путь меньше сопротивления. Не остановить, а перенаправить. Не сломать, а обратить
- Хватит без дела стоять на ветру! - добавил следом эллин, выплескивая радость. Он вспомнил, как резво билось сердце в груди во время бега, как пели люди днем, шествуя к алтарю. Как разливалось по телу вино, согревая и его, и душу. Праздник! Радость! Держите! Каждому! Всем! Меня хватит на вас с лихвой! - Эй, Флавий, доставай свою флейту! А ты, Гордей, бей барабан! Час веселью!
Пой, пляши, народ. Нет никакой ссоры. Нет никакого сговора. Только праздник, только радость. Пой, пляши, народ. Лейся вино, лети подолы. Пусть сами призраки ночи боятся нас! Пой, пляши, народ!
Миссия была важнее амбиций, личной гордости и желания показать всем. Для всего этого будет время после, если после останется хоть что-то.