Сложно представить что конкретно испытывал Гектор в тот миг. На пороге сознания, он все таки ощущал себя тем же трибуном, солдатом, которым и был всю свою жизнь. Но там, чуть дальше, вернее глубже, было нечто, неподвластное для понимания. За границей земного — за тонкой плевой, что окутывает младенца в утробе матери — чувствовалось божественное присутствие, бесплотное и незримое, и в тот же миг необъятное, грандиозное. Вечное.
Спокойствие. Божественная, как казалось в тот миг Татиону, благодать снизошла на него. Запахи, тени и звуки сплетаются в единый образ, пусть и жутковатый, наполненный мрачными ликами, но цельный. Этот образ даёт четкое понимание: за стенами пещеры, тот мир обыденный, а этот — сокровенный. Тут полог реальности немного откинут, что даёт возможность заглянуть за грань и прикоснуться к потаенному и скрытому от большинства.
Гектор смотрит на Архипа, а через глаза трибуна, на меткого лучника смотрит сам Митра. Сполохи пламени играют на стенах тенями, порой осмелев, они не надолго появляются на лицах—масках, но быстро уползают в страхе прочь.
— Никто не должен знать то, что ты услышишь и увидишь дальше, - не спеша говорит жрец.
На этом моменте церемонии впервые даётся слово новичкам. Всё потому что это своего рода черта, грань, которую можно перейти лишь поставив на кон свою жизнь. Решение должно быть принято добровольно, ведь истина, за которой приходят новобранцы, не может быть дана насильно или без оплаты.
Архип сначала кивает, а затем и говорит: "Клянусь." — чётко и громко. Добрый знак.
Татион тоже кивает, принимая клятву. Назад путь закрыт, впереди лишь Свет. Истина.
Ещё миг — глубокий вдох. Гектор окидывает взглядом всех присутствующих — песнь начинает звучать ещё громче. Она становится практически осязаемой, настолько плотной, вкупе с пламенем, что ещё немного и станет возможным объять её. Гектор, словно повинуясь этому желанию, поднимает руки вверх. Ладони расположены таким образом, что кажется они упираются в незримую колону Света.
Архип тоже чувствует торжественность момента. Глаза широко открыты, пытаются охватить взглядом максимум пространства. Дыхание с одной стороны становилось размеренным, можно сказать даже плавным, но в то же время, не покидали ощущение, что воздуха ещё чуть-чуть и не хватит. Чувство фатальности стало явным, оно просто захватило его сознание. Чутьё не подвело. Как удар молнии — жгучая, резкая боль в груди. Взгляд Гектора такой же упрямый и жёсткий, как и нож в его руке. Скорее всего клинок пробил грудную клетку и разрезал сердце, потому так больно.
Это конец. Архип чувствует как силы с каждым мигом покидают его тело. Невыносимо тяжело оставаться стоять, ноги слабеют. Мир вокруг плывёт и тает.
Смерть подступает совсем близко, так же близко как и лик Гектора. Он вынимает нож и одновременно с этим становится ещё больнее. Нет сил больше стоять, ноги подкашиваются, но жрец рядом — он уверенно подхватывает посвященного и опускает на пол пещеры. Слышен лишь неразборчивый гул: теперь слишком сложно разобрать слова песни. Свет вокруг уступает место тьме, она собирается отовсюду, смыкаясь кольцом. Жизнь покидает тело, уходит и боль. Сознание меркнет.
Лишь облик Гектора остаётся видим, тьме никак не удается скрыть его. Татион рядом, склонился над Архипом.
— Ты умираешь. - он говорит тихо, намного тише чем братья поют, но его слышно чётко. Кажется даже, что только благодаря его словам жизнь не покидает Архипа, кажется что смерть почтительно ждёт.
— В начале всего было Зерван Акарана. Время. - Гектор неспеша стал рассказывать дальше, словно и не умирал рядом Архип, - потом оно создало Небо и Землю. Океан появился от их союза. Время породило и того, кто царствует в самых темных глубинах — Аримана. Он создал свою дочь Гекату, с которой совокупился, от чего и произошли чудовища и твари разные. Зло. - Татион кладет тяжёлую ладонь на чело умирающего, его жизнь мерцает словно пламя свечи на ветру, - Свет Времени сделался Митрой, поэтому он может приближать к себе блуждающие светила — души. Он рождается в тени смоковницы, на берегу реки. У него не было ничего, кроме ножа и факела, тогда он обрезал со смоковницы листву и сделал себе одежду. Плоды — съел. После этого Митра решил сразиться с первым своим противником — самим Солнцем. Он победил его, тогда, признавая власть Митры, Солнце венчало его короной из лучей и преклонилось ему. Митра велел ему подняться и сделал своим спутником. Вторым противником Митры был Телец, первое живое существо, сотворенное Небом. Это был дикий, неукротимый зверь, но Митра не убоялся — он схватил его за рога, оседлал и держался изо всех сил, пока Телец пытался его сбросить. Так продолжалось пока неистовый зверь не обессилел, и не уступил богу. Тогда Митра оттащил его в свое жилище, но бык вырвался, убежал а бескрайние поля. Небо повелело убить животное, Митра обучил собак и устроил первую охоту. Он настиг его и убил ножом, полив кровь. Тело быка произвело полезные травы, спиной мозг стал пшеницей, а кровь — виноградной лозой.
Гектор перевел дыхание и продолжил.
— Об этом узнал Ариман. Он отправил скорпиона, муравья и змею — своих слуг — пожрать бычий фаллос, но замысел зла не удался! Тьма потерпела неудачу. Семя быка, собранное Луной, стало началом всем полезным животным. Собака Митры охраняла душу Быка, поэтому тоже не досталась Ариману, а поднялась на небо, где стала оберегать стада. Так, покорившись судьбе и принеся смерть, воин стал началом всей жизни. И когда боги вызвали к жизни первых людей, именно Митре было поручено стать покровителем всего рода человеческого. Какие бы козни не изобрёл Ариман, Митра останавливал его.
Гектор умолк и тьма сомкнулась. Архип сделал последний, крохотный вдох и умер.