Луций
Луций Цельс Альбин родился во времена Константина Великого в Иберии, близ города Тарракон. Его род, хотя и был несомненно старинным, ничем похвастаться особенно не мог. Ещё дед Луция, Валерий Цельс Альбин, мог гордо заявить, что его семья происходит от самого Цельса — философа, некогда одним из первых доказавшего ложность христианского учения. Потом Август Константин возвёл христианство в небывалый почёт, и рассказывать о происхождении от ярого противника новой веры стало как-то немодно...
Чтобы такие рассказы и вовсе никогда не всплыли, отец Луция, Валерий Цельс Альбин Младший, поспешил принять крещение, хотя богобоязненностью особенной не отличался, и когда в семье кто-то заболевал, посылал слуг с дарами в храм Асклепия. Его жена, добрая христианка, спросила духовника, что делать в таком случае, на что священник посоветовал личным примером кротости и смирения пред ликом Творца, склонить супруга к благочестию. Какое-то время мама следовала этому совету, но вскоре взялась за палку, ибо обладала даром просвещения.
Эта замечательная женщина быстро стала главным человеком в жизни своих сыновей. Ее звали Луцией — имя, перешедшее второму сыну, хотя любимцем матери всегда был первенец — Валерий Цельс Альбин, для различения с прочими благородными мужами рода часто именуемый Валерием Терцием. Едва ли не первое воспоминание маленького Луция — он сидит подле старшего брата, а мама тихим голосом рассказывает о первородном грехе. Отца рядом почти никогда не было, утомленный постоянными придирками жены, он всё время под разными предлогами выезжал в свои поместья и задерживался там на многие дни, возвращаясь неохотно и ненадолго...
Однажды, мать с умыслом послала десятилетнего Луция, только освоившего верховую езду, «проведать папу на охоте» — и мальчик влетел в небольшой охотничий домик только для того чтобы увидеть как голый Валерий Цельс Альбин вскакивает с совершенно голой темнокожей рабыни...
— Не говори матери, — чуть не умоляюще произнёс он, и что-то в этой фразе отозвалось в не по годам остром уме ребёнка.
Отец делал что-то неправильное.
Вот за что мать всё время зла на него.
Вот за что бранит его «грешником» при каждом удобном случае.
Но что ещё важнее, вот почему его никогда нет рядом.
Свою жену, союз с которой освящён Богом, своих сыновей и дочерей он променял на существо с кожей, словно сделанной из полированного тёмного дерева, существо, возможно вовсе не являющееся человеком.
Так Луций, до того скорее жалевший отца, понял, что у каждой истории есть две стороны. Ничто не происходит просто так. И если мама, такая добрая, чистая мама, чем-то недовольна то только потому, что зло подстерегает на каждом шагу.
Даже в собственной семье.
— Господь убережёт вас, мальчики, если будете жить по заповедям Его.
Говорила Луция сыновьям. Но был один урок, доставшийся лишь одному из них. Раз, мама отозвала Луция в сторону и рассказала ему о первородном грехе, о том, как Адам и Ева нарушили запрет Господа, были изгнаны из Рая и сделались смертны...
— Запомни, Луций. С тех пор укаждого человека в жизни есть долг перед Богом. Понять, в чем этот долг заключается и исполнить его — вот главное, что ты должен сделать в своей жизни. Я свой поняла. Я живу ради вас, мои мальчики, и ради вашего отца. Я должна изгнать зло из этого дома, даже если для этого потребуется вся жизнь.
А потом вдруг до боли сжала тонкую руку мальчика и жестко прибавила
— Змей будет искушать и тебя, Луций. Змей будет искушать и тебя.
Конечно, в жизни Луция мог появиться и иной голос. Дед, Валерий Цельс Альбин старший, убежденный язычник, жил в Тарраконе и приезжал к сыну лишь раз в несколько месяцев — и всякий раз этот страшный седой человек творил такое, о чем сказать невозможно. Он заголял рабынь при всех, не зная даже кто их мужья и дети, он скабрезно шутил, называл маму не иначе как Фурией и многократно шутил, де, если бы дела его не шли плохо, он давно вернул бы ей приданное и освободил сына, женившегося только потому что за Луцией давали много денег.
Поначалу, женщина это терпела, потому что дед был философом и многие его ученики имели большие связи в Риме. Но раз не выдержала, сказала что Валерию Старшему больше в этом доме не рады. Визиты прекратились. Если бы так просто было избавиться от темнокожих рабынь! Мама продавала их — а они снова появлялись, как по волшебству, с другими именами, но все на одно лицо, уродливые и наглые.
Не так просто выдворить из Рая всех змей.
В пятнадцать дед появился в последний раз. Случился грандиозный скандал — старик собирался в Рим и предложил взять с собой кого-то из внуков, Луция плакала и кричала, что не отдаст никого из своих мальчиков в этот Содом. Отец тоже кричал: «Подумай об их карьере! Валерий унаследует моё поместье, ладно. Но Луцию нужно найти себя в жизни! В Риме перед ним будут открыты все дороги!»
— Я думаю о душе нашего сына! Ты знаешь что Август Констант делает с маленькими мальчиками? И все они там такие! Все!
Мать победила. Тринадцатилетний Луций не отправился в Рим. Не получил эллинское образование у одного из бывших учеников деда. Не поступил в конницу по протекции магистра Марцеллина. Не попал в ряды заговора Магненция...
Вместо этого он остался дома.
Но у всякой истории есть и другая сторона.
Не лишившись сына, Луция осталась в лоне никейской церкви, поиски справедливости не заведут ее в лапы донатистской секты самозваного пророка Присциллиана. Напротив, мама активно писала письма всем, кто хоть как-то могли бы помочь ее мальчикам, всем достойным людям...
В пятнадцать, Луцию нашлась невеста — Флавия Максима, дочь богатого куриала из Тарракона, Магна Клеманция Максима. Брак планировался скорее в качестве карьерного, богатый род Максимов мог здорово поддержать пошатнувшееся благосостояние Альбинов. А ещё брат невесты служил в коннице и говорят был в чести у самого трибуна Феодосия, командующего Седьмым легионом!
— Ты же хотел служить в коннице. А служить всегда лучше если твой командир — ещё и твой шурин.
Говорила мать.
Невеста была светловолоса, красива и благочестива, а в ее брате, твоём ровеснике, ты нашёл первого в жизни лучшего друга. Свадьбу сыграли роскошно — позвали даже деда-язычника. А утром в Тарракон пришла весть об убийстве Августа Константа, заставшая тебя буквально в постели с молодой женой...
Вслед за вестью прибыл и сам узурпатор Магненций. Странный это был человек. Здоровенный франк-язычник, он брил бороду на римский манер, говорил и вероятно думал на латыни, так что едва ли хоть кто-то мог сказать, что в нем сильнее, дух римлянина или кровь варвара. Такими же были и его братья, Деценций и Дезидерий, которых узурпатор объявил Цезарями.
Магненций прибыл в Иберию не просто так. Он вёз с собой прах убитого по его приказу Августа Константа. Близ Тарракона, твоего родного города, самопровозглашенный император велел воздвигнуть мавзолей, на стенах которого изобразил четыре фигуры — себя, своих братьев и Августа Констанция.
Войска построились и принесли присягу узурпатору.
Первую присягу в твоей жизни.
Ты хорошо помнишь тот день — тебе шестнадцать, ты прокурсатор, у тебя есть слуга и здоровенный боевой конь, а Магненций произносит перед солдатами речь, в которой обещает не войну, но мир! Констанций де признал Августом Ветраниона, вопрос времени когда он признает самого Магненция, будет восстановлена старая Тетрархия времён великого Диоклетиана, и по крайней мере на Западе установится мир для всех народов и религий...
Магненция проводили дружным ”Ave”.
Жизнь шла своим чередом, тебя готовили в разведчики, хотя Максим обещал, что с годами вас обоих переведут в катафракты — нужно только показать исключительную силу и выносливость.
И вот, осенью, тебя вызывает трибун Феодосий! Не кого-то! Тебя! Простого циркитора, у которого ещё молоко на губах не обсохло — старший трибун Седьмого легиона!
Феодосий начал без лишних прелюдий, да так, что ты чуть на месте не свалился.
— Луций, до меня дошли вести, что ты дурно отзывался об Августе Магненции. Поэтому ты уволен из армии с позором.
Представьте себе! Ну да, говорил что-то про поганого язычника, убийцу праведного государя, мерзкого варвара! Ну так все говорили! В Иберии вообще Константа любили!
Но трибун ещё не кончил.
— Ты сдашь оружие и доспехи. Через неделю из Тарракона отходит судно «Виктория», идущее в Константинополь. Человек по имени Софроний в порту Тарракона будет искать слугу — и ты, куриал по отцу, наймёшься к нему слугой не задумываясь. В пути с его головы не должен упасть ни единый волос. Если понадобится — закроешь его собой. Взамен этот человек позаботится о тебе и твоей судьбе. Приказ ясен, всадник?