Луций открывает глаза сразу – не постепенно, как просыпаются ото сна, щурясь на свет, не медленно, как сделал бы это человек, очнувшийся от болезни. Он открывает глаза, как будто только что моргал.
Над ним Тамар, Адельфий возится с каким-то порошком.
Луций резко садится, как будто он всё время был тут.
– Не надо! – говорит он жрецу асклепия. – Я в порядке.
Без крыльев теперь он чувствует себя немного голым.
Хотя стоп, не без крыльев.
Без штанов.
"С ума сойти!" – думает он. – "Всего ничего меня не было, а уже чуть без штанов не оставили. Это Адельфий что ли? Что-то не похоже на метод лечения от обмороков! Тогда нахера с меня сняли штаны и набросили плащ Татиона? Бред какой-то."
И вообще, какого у него в шатре столько народу? Квирина, Адельфий, Тамар, Татион, Марк, Фейруза. Как они сюда еще поместились-то? Происходящее напоминает дурацкий сон. "Не, все же почему я без штанов?"
– Так, – говорит он, натягивая их назад. "Ладно, хотя я, сука, узнаю, кто это сделал. И, сука, зачем. Это Марк что ли не нашутится никак? Ещё один вечный супернумерарий готовится?" – Все на выход. Трибун! На, плащ возьми.
Отдает ему плащ.
Он хмурится. Хочется спросить: "Какого хера вы тут столпились?" – но непонятно, у кого конкретно спрашивать.
"Мы сидели, выпивали, говорили о политике. Потом... А почему тут толпа? Так вообще ни о политике не поговорить, ни о..."
Его взгляд останавливается на Фейрузе. Она, видимо, собирается уходить.
– На выход все я сказал! – рявкает он, поднимаясь на ноги.
В теле приятная легкость ветра, который не ощутишь, бродя по земле.
– Задержись на минуту, – говорит он Фейрузе. – Квирина, подождешь за пологом. И не подслушивать! Тамар, увидишь, кто подслушивает, стреляй сразу. Только не в глаз.