Раскатистый громовой голос отвечает, становясь все тише и тише, пока наконец не начинает напоминать живой и человеческий. К нему присоединяются вскоре и другие голоса, разные, непонятные, что-то требующие и о чем-то приказывающие. С новым комком, застрявшим в горле с очередным ударом волны о борт, подкатывает желание заткнуть уши и потребовать от голосов заткнуться и прекратить заползать в уши пестрыми змейками.
Но хотя бы одно утешает – она вернулась туда, откуда столь скоропостижно отправилась… нет, об этом лучше подумать позже, наедине с собой и за запертыми дверьми каюты. А значит, разноголосые слова эти принадлежат экипажу: тот, что позвонче, наверняка принадлежит супернумерарию магистриана, а отчетливый и резкий – трибуну Татиону. Более спокойные и деловитые голоса не могли быть ничьими, кроме как шифокоров. Ситуация много лучше, чем могла бы быть, но далека от идеала – иначе бы вокруг них не собралась такая толпа. Однако одна мысль, надоедливая, как заноза под ногтем, никак не отпускает: почему не слышно Луция?
Короткое и покрывающее лоб холодной испариной неожиданное слово «свяжи» заставляет вздрогнуть и придает новых сил. Ни дай язат Фарнах, от такого обращения вернется любопытная Шери, и начнется новый виток проблем. Нет уж, этого никак нельзя допустить. Скрипнув зубами, скривившаяся как от зубной боли Фейруза через силу просит:
- Ясно. Помоги… подняться.
Воспользовавшись помощью юноши, она не без труда поднимается на дрожащие ноги и, вцепившись в плечо римлянина, выпрямляется, через узкие, больные от яркого света щелки глаз обозревая собравшихся. Спокойные медики, взвинченная Тамар, обеспокоенный Марк и собранный Гектор. А вот и Луций – сидит в кресле без сознания, а еще недавно голые ноги прикрыты потертой красной тканью. Взгляд Фейрузы падает ниже, и арабка со стыдом понимает, что грудь ее практически обнажена. А пока сидела, видимо, и вовсе была видна всем нескромным взглядам. Сложив вместе полуобнаженного мужчину, свою коленопреклоненную позу и разорванный ворот, женщина мигом дорисовала себе все остальное, и почувствовала, как жар заливает шею и щеки.
Неловко закрывшись рукой, она бормочет, продолжая опираться на Аврелия:
- Не надо вязать, я в порядке. – Прикрыв глаза, она несколько раз вздыхает, переводя дыхание, и пытается пояснить ситуацию. – Это было спонтанное проявление магии. Видимо, от амулета перфектиссима, но не уверена. Маджис подтвердит, что ничего дурного нет. Дукенарий… - силы тают стремительно, но молчание смерти подобно, - скоро должен прийти в себя. А я… мне надо сесть. И прикрыться.