Долго черновласый Нептун Нимфагет был милосерден к Марку Контаренону, пустившемуся в странствие по темным волнам Аксинского Понта. Не терзал суровый Пелагий чрево потомка Аврелиев и не туманил его разум движением волн. Пока иные извергали в пучину недавно поглощенные яства, хранил супернуменарий державное достоинство. Лишь иногда осенявшая чело его мертвенная бледность выдавала растущий в душе Марка порыв прильнуть к деревянному борту и ради облегчения своих тайных мук принести в жертву богу морей свою последнюю трапезу.
Уже не раз и не два усмирял Марк этот порыв. Степенной прогулкой по палубе и наблюдением за носящимися над волнами морскими птицами покорял он вновь и вновь чрево свое, раз за разом оставаясь непобежденным. Вот и сейчас тихо и с облегчением, не оскверненным еще стыдом от осознания неловкости произошедшего, праздновал Контаренон очередную победу над своим бунтующим против вечного и неизменного движения вод естеством. Победу, следует отметить, одержанную лишь благодаря своевременному указанию Луция покинуть палатку, в мрачной тесноте которой перекаты волн ощущались стократ ярче и отвратительнее.
Медленно прохаживался Марк по палубе, скрепив руки за спиной, и с вялым интересом улавливал фразу за фразой, звук за звуком, доносящийся из темных глубин палатки, что всего несколько минут назад уподоблялись для Марка Аврелия мраком Тартара. Ослабевший от схватки с собственным телом, разум супернуменария улавливал слова и обращал их в единое повествование нехотя, с ленцой, почти без интереса к несомненно весьма бурной беседе дукенария магистрианов и персидской регины. Если и витал где-то рядом коварный демон, доносящий с ветром слова и звуки до ушей Марка, то усилия его на первый взгляд пропадали всуе.
Потому, когда в палатку вдруг ворвалась вооруженная луком и чрезвычайно взволнованная рабыня-варварка магистриана, Марк среагировал непозволительно медленно.
- Что? - хриплым голосом человека, только что пробужденного от крепкого сна, проговорил он, подчиняясь призыву Тамар и вновь заходя под темные полотняные своды, - Что творится здесь?
Рассеянный взгляд его скользнул сперва по так нагло явившейся и потребовавшей его присутствия Тамар (слабый голосок в глубинах разума зашептал было, что куриал и сын перфектиссима должен быть возмущен), затем по обнаженной груди персидской регины и только лишь затем сфокусировался на лежащем без движения и в странной позе теле магистриана Луция Цельса Альбина. Глаза Марка округлились и клубящийся в душе туман наконец оказался развеян.
- Что случилось? - спрашивает он уже твердо персиянку, склоняясь над замершим телом дукенария.