Это был хороший момент для удара. Возможно, даже для двух — крест-накрест по тыльной стороне шеи; отсечь голову и воздеть ее на меч. Но в последний момент у Эморри мелькнула в голове одна вещь — а ведь Кай сражался не как преступник, но как воин. Один против двоих. И если он сражался и погибнет от железа, как подобает, то отец битв Вотан может сыграть с Эморри дурную шутку, с него станется. А ну как заберет Кая к себе в Вальхаллу? Вознесет в залы асов, посадит за один стол с эйнхериями и воздаст за стойкость вечной блажью пиров и сражений? Дудки. Не бывать такому.
Кай Боза — преступник. И умереть должен так, как таковым подобает.
Не успел он встать, как мощный толчок плечом сбил его навзничь. Три с лишним таланта живой массы налегли на хребет, могучие лапы — мозолистые, покрытые шрамами и поросшие жестким волосом — легли на голову. На темя и подбородок, обхватив намертво. Сердце Эморри отбивало грудную клетку. Удар. Еще удар. С каждым последующим все сильнее пульсировала кровь в висках. С каждым последующим все больше ее вытекало из раны на лице. Однако история запоминает не тех, кто пролил первую кровь. Она запоминает лишь тех, кто остался стоять на ногах!
Поворот рывком. Хруст шеи. Сдавленный крик, тонущий в хрипе. Конвульсивный трепет.
Легче. Вот теперь можно и перевести дух. Эморри протер глаза от крови — еще теплой и липкой — глубоко вдохнул, а затем взглянул в лицо тому, что некогда было Каем Бозой. Улыбнулся и подмигнул даже:
— Где теперь твоя спесь, урод?
Кай Боза промолчал. И молчание это было красноречивее слов.