Татион остался один и это было лучшее развитие событий, учитывая в какое состояние он погружался, раздумывая и вспоминая. Уж его-то нельзя было назвать человеком настроения, но порой, в такие моменты как сейчас, не стоило это проверять.
Гектора охватила ярость, тугими прутьями, раскаленным. Хотелось рвать и уничтожать. Когда-то он видел, как лев, рассерженный до беспамятства, в пылу гнева пытался укусить себя же за хвост, щёлкал пастью, перекусывая воздух. В рычащем бессилии. Теперь Татион был похож на того льва.
"Правильно..." - так эта девка ответила ему, на вопрос как должен поступить магистриан.
Кулаки сжимались. Костяшки белели. Мысль жёстко пульсировала, подтверждаемая образами прошлых лет. В одном из первых боёв, его товарищу Софоклу, окантовкой щита срезало кусок лица вместе с носом и правым глазом. Он извивался и перекатывался, макая открытую рану в лужу с грязью и прелой листвой. А часом позже они таки одержали победу в этой стычке и старый трибун, переводя дыхание, улыбаясь, говорил что это самый удачный бой на его памяти! Жаль погибших, но они пали не зря.
Гектор привык и к этой мысли: смерть это нормально. Это обычно для всех, кроме Рима, для которого смерть это жертва, священная жертва на великое благо. Любой командир трезво отдаёт себе отчёт, что каждый из его солдат может умереть. Да что там может - должен отдать жизнь! Но не ради прихоти!
"Правильно..." - словно это она священная цель, ради которой нужно отдать жизнь?
Гектор понял, поверил бы, если бы она умоляла защитить её честь. Понял, если бы она требовала строго наказать мерзавца, например желала голову Архипа. Но этот ответ... он походил на угрозу, ультиматум, мол, плевать на всё и всех, засунь правду и честь в себе в задницу и прими "правильное" решение...
Если раньше он колебался, то теперь он точно знал виновен ли Архип. Воровка или нет, но уж точно не жертва. Её умысел остаётся загадкой, пока что, но Луций дойдет до сути, уж в этом Гектор был уверен.
Задумавшись, Татион не заметил Юния подле себя. В свою очередь, Юний, видимо проявляя тактичность, зашёл с боку, и не сразу заметил в каком состоянии пребывает трибун. На скулах застыли узлы-желваки, глаза превратились в две прорези, с льдинками вместо глаз.
Едва дослушав декана, Гектор шипит в ответ.
- Я не буду заступаться за насильника. - трибун не мотает головой, стоит ровно, чеканит слова одно за одним, - потому что Архип никого не насиловал, а задержал лазутчика. Если! - сверкнув глазами повторил, - если магистриан будет судить Архипа, то опросит свидетелей. - продолжает так, словно это уже не риторические вопросы, а фактические ответы, - наши солдаты, которые были рядом, видели как он задержал девушку и никого не насиловал. Те кто не был рядом - ничего не видели. Рабы тоже не видели ничего похожего на изнасилование. Ясно? Пусть замкнут свои вонючие пасти, пока им не вырезали языки. Тогда Луцию можно будет принять "правильное" решение. - опомнившись, Гектор смягчает тон и взгляд, продолжает после паузы, положив руку на плечо солдата, - не прими на свой счёт, Юний. Не на тебя я злился.
Татион обводит взглядом пространство, солдат, что притихли в стороне и трапезничают на плащах, варваров - за столами. Сплевывает себе под ноги, переводит взгляд на декана и говорит уже совсем спокойно.
- А ещё, Юний, наше пребывание тут отныне должно стать самым скучным и заурядным, понимаешь? - он опускает руку и поправляет ремень. - будет только хуже, если распускать слухи или вести себя вызывающе. Лишняя возня вокруг Архипа, только обратит чужое, высшее внимание. Никто не упрекнет Луция - ему не за что упрекнуть нас, понимаешь?
Гектор смотрит на вход во внутренние покои, где сейчас изволят кушать господа. Теперь взгляд стал совсем прежним - пустым, не было и следа той вспышки ярости.
- Если нужно - возьми пару человек и сходи в город. Узнай кто такой дукенарий Авкт Каликсий Ревокат. Сделай это до того как закончится их обед. Постарайся, Перс.