Воровка испугалась, когда мужчина, чуть прищурившись, вдруг уставился прямо на неё, и замерла на месте. Неужели видит? Но нет, случайно это, и щурился от растерянности, силясь поймать взглядом незримое, и от солнца — потому что солнце било сквозь неё, и не было от неё тени. Только сминалась и рвалась под ногами трава, нечаянно её выдавая.
Она тоже щурилась. В кабинете магистриана стены хранили приятную тень, к которой она успела привыкнуть, пока обшаривала его вещи. Здесь, под белой стеной с квадратным вырезом окна, откуда она сиганула прямиком на отвлёкшегося арканщика, всё было залито светом. Искрились на солнце выпавшие из кошеля монеты, но никому не было до них дела.
Хорошо же Луций вымуштровал своих людей! Вопреки тому, что этот вывод не значил лично для неё ничего хорошего, девчонка нервно ухмыльнулась, одновременно и от страха всё ещё, и от какого-то неправильного, дурного задора. Не идиоты, видать, его окружают. А этот не то что не кинулся сглупа денежки собирать, так ещё и понял что-то. И, похоже, твёрдо вознамерился изловить то, что не видит. Девочка отшатнулась, когда он подскочил к ней, так близко, что достаточно было выкинуть руку ещё немного, на фалангу пальца, на длину крошечного крылышка Эвпатрида, чтобы схватить её за плечо — или за горло. Пат взвился над ними, отрывисто и тревожно понукая её не стоять столбом, а бежать без оглядки.
Она наконец поймала равновесие и мгновенно огляделась, заметив, как улетает прочь отчаянно чирикающая птичка, — и бросилась в другую сторону.